Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

-Но почему ты так? Зачем все это? - спрашиваю и прикасаюсь к ее щекам и натыкаюсь на слезы, - они градом, безостановочно сыплются из ее глаз, катятся по щекам, текут за подбородок. О чем она плачет? Может, жалеет меня за то, что так долго мучила меня, особенно в те короткие промежутки мимолетных встреч? Или, может, ее гложет раскаяние от отказа от меня в первые месяцы наших отношений? А возможно, она вспомнила про мое решение забыть ее, - несколько лет назад? Или подумала о том, как ухватилась за мой отчаянный, наполовину случайный звонок, но такой оказавшийся спасительным для нее, - в начале прошлого года?- когда она воспряла, воскресла, стала надеяться?.. Но тогда же и почувствовала своим чутким сердцем, что есть у меня женщина и ей досадно стало в этом сознаваться, надежды ее не сбывались, рушились... Действительно, тогда, на учебе, в командировке, в Санкт-Петербурге, я переживал очередной и непростой, очень жгучий и чувствительный роман. А ей хотелось перемен, она попросту устала от мужа. - Меня никогда -а! никто-о, та-ак, не целовал, не ла-а-асскал...- зашлась она в рыдающем спазме. Меня будто подстегнули. С какой-то животной, одуревающей, неконтролирующей силой я распластал ее, наконец-то, на диване, расстегнул до конца халат, раскрепил на спине неподатливые пластмассовые скрепки лифчика и стал стаскивать вниз, через бедра и голени, цепляясь за пятки, ее тонкие плавочные трусики... Я проделывал это с какой то методичной, деловитой и спокойной решимостью. Она перестала всхлипывать, молча покорялась всем моим действиям. И когда я приподнял ее на руках и бережно перенес на кровать, она уже полностью безропотно подчинялась всем моим немым приказам. Пододвинулась к серединке, поставила ноги, согнув коленки, подогнулась удобнее, для введения моей плоти... Лицо свое она закрыла локтем, будто стыдилась себя, своего "падения", своей "греховности" перед мужем. Во мне же ликовало странное, победительное природно-мужское чувство самца - вожделения в обладании, наконец, той, о которой мечтал всё время, всегда желал и стремился. Понравилась ли она мне в любви? Несомненно - да. Хотя это был не экстаз, не потрясение; пожалуй, не было даже большого физического наслаждения, но была, однако, глубокая и безмерная радость души и тела. Миг счастья за чередой невзгод, лучик света во мраке повседневности... Но понял я это уже позднее, гораздо, и вспоминаю об этом сейчас и цепенею от сладости, содрогаюсь сердцем. Произошло что-то настоящее, неповторимое, навсегда - я был с любимой, желанной, единственной... Стоило столько лет ждать, чтобы свершился такой миг!?... ь»