Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

переворачивалось всё внутри, вся его жизнь, прошлое, настоящее и будущее; колотилось сердце, - он ощущал себя, как в полёте; несёшься стремительно, перехватывает дыхание, темнеет в глазах. Он во второй раз в жизни своей так обнажался. Впервые - по- действительному, по-настоящему, с подачей заявления, намечаемой свадьбой, ещё в студенческие годы, а потом - обыденно, по- рядовому, с той самой, с которой прожил четвертуху лет. Вроде бы ничего не изменилось и не произошло. Ежедневные посиделки в каюте продолжались. Лобанова как бы затягивала петля - он горлом своим, шеей, чувствовал, что трудно становиться дышать ему с каждым разом - так влияла на него Наталья, так хотелось зажать её в своих объятьях, погладить, прикоснуться хотя бы, - от желаний мутилась голова, не слушались ноги. Особенно невыносимо было видеть то, что она старалась теперь реже с ним видеться, чаще стала убегать по другому адресу. Причём делала это мстительно, с ловкостью ; будто соглашаясь идти к нему попить чаю, а потом на площадке сворачивала в противоположную сторону, "делала" так, ненавязчиво, ручкой, будто издеваясь. Да, по другому борту лобановской палубы она нашла себе землячка, специалиста секретной связи и всячески его баловала своим вниманием. Тому было лестно общаться с видной дневальной, Лобанов же поражался изменчивости поведения Натальи. Вроде та была чувствующая натура, сентиментальная - Лобанов "проверял" её на стихах, которые нравились и ему, - а вот надо же, лезла в дружбу к женатому, с тремя детьми. Позднее Лобанов стал догадываться, что делала это она намеренно, только из-за него, с двумя целями,- проверяла верность и, на всякий случай, - чтоб отвадить, создать повод. Лобанов же, наоборот, стал от этого ещё сильнее только разогреваться, стал применять в отношениях грубоватую мужскую силу, шутя обнимал Наталью, целовал мимо губ, до известного, однако, предела. Она вырывалась всегда, хоть не сильно, но решительно и такое вот соглашательское сопротивление становилось для Виктора всё более и более невыносимым. Один раз он, не стерпев и повинуясь безрассудству, прямо и напористо стал выпихивать дверь, когда случайно открыл её, во время обеда, а она стояла внутри у порога, в одном белье, но без лифчика, почти голая, собираясь одеваться после душа. Это была больше, чем страсть, - животная необуянная сила поволокла, потянула Виктора прямо на неё, он уже втиснулся в проём двери наполовину, гладил её бедра, забирался рукою в ложбинку нижней складки ягодиц и чувствовал, ощущал(!) , что ещё немного, совсем чуть-чуть, и она может поддаться, обмякнув, но что-то крепкое и давящее появилось около его кадыка, - это пальцы её всё сильнее и гуже сдавливали глотку Лобанова, так, что он мгновенно ослабел, но сумел, однако, вырваться, выскочить, за дверь и услышать 69