Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

хозяйским фальцетом, я спросил, извинившись, Евгению Игоревну. Прождав секунды, успокоился, - отозвалась она, - и я ровно, официально приказал в срок обеспечить команду ужином. Подумал в конце тирады, что ведь мог перепоручить подобное исполняющему помощнику капитана, который и должен, собственно, этим заниматься, но я слишком поздно это понял. И поплатился. За то, что действовал напрямоту, без посредников. Наутро, как только я появился на работе, прямо с порога, в компании моего помощника, Женька отчитала меня. И в самых грубых, повышенных тонах. Чтобы ей больше не звонили и вообще, она имеет "право на личную жизнь". Знала ли она или хотя бы догадывалась о моём отношении к ней? Наверное, да. Но не задумывалась об этом, уж точно - серьёзно относиться к такому обстоятельству у неё, по-видимому, не доставало сознания. А я? Почему любил эту самовлюблённую, не очень умную, маловоспитанную женщину? Не было других? Стоило ли гоняться за каким то призрачным счастьем среди сложности и ответственности первого рейса в новом для себя флоте? Сомнения кружили мне голову; я даже никак не смог ответить на её утренние обвинения, я просто удалился в бессильной немоте и ещё долго не имел возможности отойти от смешанного чувства замешательства и удовлетворения, - за то, что, наконец, задел её, встал на пути, сумел заставить гневаться, злословить по моему адресу. Правда, крепких выражений она не допускала, рамки приличия соблюдала. Но всё же - она меня "размазала", по стенке, ловко гак, играючи, на весь оставшийся срок пребывания в смене. Больше я её не трогал, не тревожил, не здоровался, даже если сталкивался нос к носу; она сама тоже не реагировала, проходила мимо меня молча, отчуждённо, будто не видела. Круг наших отношений замкнулся, полный поворот был совершён. Тонкая ниточка, натянутая между нами и готовая вот- вот порваться, теперь исчезла, будто бы и не появлялась. Я изменил мнение о ней, зажал волю, замкнул её и продолжал выполнять положенные обязанности, соблюдая свой, твёрдо выверенный распорядок дел, занятий, отвлечений. И время потекло. Подошёл сентябрь с кружевами лапчатых узоров молодого льда, потускнел, засеребрился небесными сияниями октябрь, потом вдарил морозами ноябрь и наступил последний месяц в году, понёсся быстрыми днями к очередной замене экипажа. Ледокол подошёл к тому же городку, как и пять месяцев назад, застыл в ожидании. Тьма уже стояла беспросветная, прожекторы выхватывали из мглы неба и моря ту же самую катер-баржу, качающуюся теперь безбожно, по воле нетерпеливых студёных волн. Накрапывающий наискось, под ветром, снег дополнял, качающимся пологом, эту фантастическую феерическую картину - отбытие отработавшего экипажа. Я стоял же, 57