Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

почувствовал себя неуютно, нескладно. Отлаженная жизнь, строгий распорядок нарушались и в следующей расстановке членов нового экипажа нужно было что-то иное учитывать, примеряться, приспосабливаться. Да, это был действительно странный день. Ещё вчера кропил мелкий снежок, попадались льдины, затем покачивало на перемене курса, от свежего ветра, потом застыла в коротком промежутке темени ночь и наступило утро. Яркий, солнечный свет прямо таки ошеломил теплотой, спокойствием, тишиной. Ласковые лучи обнимали толстые, побитые торосами бока, забирались зайчиками по трапам, низвергались ручейками с надстройки. Градусник показывал двадцать четыре, удивлённо так, застыл на непривычной отметке. Напряжение ожидания возрастало, всё больше, всё сильнее, внутри щемило - от неизвестности, неожиданностей. Душа была неспокойна... Глубины не позволяли подойти поближе, и пассажирский лайнер со сменой белел вдалеке, у причала прибрежного военного городка, наполовину уже пустого, заброшенного. Когда-то я сюда заходил, на таком же "пассажире", видел заполненный людьми берег, ровно­ аккуратненькие кубики домов, снующие автомобили. Теперь же высматривались пустые, без стёкол, глазницы окон, неприбранность, остовы брошенных машин. Бинокль морской дальности хорошо просматривал эти удручающие картины. Видно было и то, как пересаживались на транспорт, с мористой стороны, члены прибывающей команды. Я поблагодарил штурмана на мостике за обзор, спустился вниз по наружным трапам, задыхаясь от сладостного аромата: тёплого, перемешанного с йодом, морского воздуха. На главной палубе, вдоль длинника борта, уже стояла, толпилась, среди принесённых вещей, основная, незанятая часть экипажа. Я пристроился в закутке, около двух дневальных, никому не мешая, тоже стал дожидаться катера, который неумолимо и быстро приближался. И вот уже видно его переднее пространство - полубак, весь забитый людьми и сверху видны только головы - волосы, прически, лысины. И среди этих одуванчиков седин, шатенно-брюнетного-белого цвета ярким огнём горела одна непохожесть - рыжая, блестящая, будто отсвечивающая от солнца. Когда приблизились, уткнувшись и взревев остатками машинного воя, закричали десятки голосов, кто-то засвистел и "огненная" помахала, приветствуя кого то, рукой и почему то показалось, что это она мне и я почувствовал, как теплота летнего безветренного дня впитывается прямо внутрь меня, а золотисто- рыжие пряди освещают меня необычным своим светом, отражаясь от неба, и передаются, переливаются в душу. Передние уже соскакивали, поднимались по длинному пологому трапу, с баулами и сумками, спрыгивали на 51