Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

уставшему сердцу, далеко и глубоко вниз, - одиноко, заброшенно, неприкаянно... Когда заболела её мать и стала лечиться в клинике нашего института, мы стали видеться и встречаться чаще. Лёлишна позволяла себя провожать, - до дома, до училища, до остановки. Она почти что со мной не разговаривала, часто и тяжко вздыхала. В один из последних дней ноября, шёл снег, но было холодно и темно. Автобуса на кольцевой долго не было, наконец-то он подошёл, люди ждавшие его, стали в очереди продвигаться; Лёлишна, подошедшая к дверям вместе со мной, повернула голову и хотела что-то вроде бы мне сказать, но в тот момент я увидел проходящего мимо меня майора, начальника лазарета, он ,конечно, меня не узнал, прошагал дальше мимо, а я не услышал, что же мне сказала Лёлишна, но заметил, как она гневно потом взглянула на меня, глаза её будто сверкнули и она исчезла в чреве салона, а сквозь забрызганное стекло я увидел её мать, рядом стоящую...Это был мираж, видение, - за мать я принял другую, похожую женщину. Мать к тому времени уже прооперировали, она лежала в больнице, и в тот же вечер, я, будто желая удостовериться, пробрался в халате в нейрохирургическое отделение... Почему то в глазах стояла другая автобусная остановка, - нет, конечно, та же, но в другое время ,в середине осени и тоже под вечер, но ещё без темноты. Мать уезжала вместе с дочерью, побывав на приёме, где ей и предложили операцию. Я застал их тогда обеих на остановке, расписание маршрута давно уже выучил наизусть, - мать меня пытала, что и как с нею будет, я , конечно же, - её успокаивал. Но вот они вошли в салон, Лёлишна села, а мать ... осталась стоять! Мне такое было странно и неудобно видеть, что-то впервые шевельнулось во мне, отчуждённое ,от Лёлишны. Потом уже, к ночи, перед сном, стала накатывать непонятная, пугающая даже неприязнь к этой маленькой смуглой девушке, почти девочке, которая изливает свою желчь на близких, поучает окружающих, стремится показаться культурной, вежливой и тактичной, а сама... не уступает места больной матери. Но мысли подобные меня задевали лишь слегка, мимолётно, я тут же легкомысленно и беспечно их отбрасывал, забывал о них, старался объяснить её поведение в пользу, придумывал оправдательные доводы, - я слишком был ослеплён, поглощен, отравлен своей безрассудной любовью к ней... Шестого декабря, в воскресенье, Лёлишна приехала из своего города поздно, около двадцати одного часа вечера, уже в самую темень. Я встречал её. Снег, плотно ещё не выпавший, сухость, будто звенящая, в воздухе и без ветра, создавали настроение ещё не пришедшей зимы, навевали надежды на тёплую ровную погоду и дальше. Матери стало совсем плохо, об этом звонили Лёлишне , её отцу, - из реанимации. Лёлишна беззвучно плакала. Я, как м о г ,утешал 31