Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

потом, несколько лет назад, на летнем отдыхе... Неужели четвёртая? неужели любовь - Лисуков спрашивал себя уже позднее, когда нолупризнался ей, уже через неделю, пообещал подарок на приближающийся женский праздник, она молчала, чуть прищуренными глазами вроде как с удивлением разглядывала его, а он молол и молол, в приступке входа, чепуху, пока она не уехала, не исчезла за дверьми. Уже высчитав, он радовался, что опять попадает на дежурство с ней, и предвкушал вожделение, ведь взрослые же люди, а она, в таком соку, под тридцать лет ,и безмужняя... Он много разузнал уже о ней, почему то намеревался зайти в отношениях далеко, может быть дальше, чем это нужно было. Был один недостаток, препятствие, всё же он был старше её на пятнадцать лет, но где-то вычитал , в руководствах по психологии брака, что это предельная, но ещё приемлемая разница. И всё же непонятно, зачем он чего то затевает, - зачем это нужно ему? Может быть, для вдохновения? Лисуков , разуверившись в медицине, хоть держался «писательством», пытался что-то кропать, мучался , исправлял; потом тыкался в издательства, газеты , журналы; знакомился с литераторами, пытался пробиться через них - мало что выходило, ничего не получалось, и не просматривалось дальше - один полный туннельный мрак. Ах, зацепился искоркой надежды, за Плетнёву(?) - хочется пробиться все же дальше, глотая нечистоту, через «пыль газовых тоннелей». И чувствовал только одно ,что морская жизнь его и выведет , наконец, - к свету... В то утро, после полубессонной ночи, когда Лисуков сумел в первый раз поговорить с Плетневой, он с работы не спешил. Предстоял день помыкаться в городе, чтобы к вечеру, пойти, на пресловутый литературный вечер, где должен был быть Кудряшов. По вот промедление с уходом ему стоило очередной неприятностью, хотя всё равно, - лучше раньше , чем никогда. В ординаторскую зашла Усиенко, исполнявшая обязанности заведующей отделением приёмного покоя и спросила его про инфаркт, который пропустил, вернее , - упустил Лисуков. « Как же так, Евгений...» - Усиенко заметно запнулась, раздумывая, как бы назвать коллегу, - по имени, на равных, по-простому, или всё же официально...,- но закончила : «Владимирович...». По прошлой своей жизни, по старому, давно отрепетированному, школьному ещё, или студенческому, - рефлексу, - душа укатилась куда-то вниз, глубоко, затаилась, но Лисуков выровнялся в мыслях, и стал излагать свою, - канву, позицию, - давно отработанную, вычитанную, аргументированную, почти забывшуюся, но всплывшую сразу, чётко и ясно. Вроде замаячил и тут , в «приёмнике», над ним, меч увольнения, и потому нужно было защищаться, «держать оборону». К счастью, Усиенко была терапевтом грамотным, в кардиологии разбиралась , доводам и 303