Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

В самом начале, со знакомой стюардессой, вместо положенных по графику шестнадцати часов, летели двадцать два. До взлёта задержались с продуктами, пока ге судки, их "обеды" и "ужины", грузили в тележках на борт, затем торчали в Пулково, где оформляли, открывали «границу», потом их продержали в Марселе, не разрешали выходить и они томились в салонной духоте, с завистью взирая на самолеты, разворачивающие в люмиках перед ними, - красивые, ладные, с логотипами компаний на бортах. Приземлившись на пустынном, затерянном в океане, острове, они снова прождали, добрых пару часов, как подъехали автобусы, которые их отвезли на совершенно голый, скалистый, с полоской разбитого причала, берег. Там, неподалеку и стояло судно, и снова нужно было дожидаться полицейских катеров, челноками переправившими их к борту, в прямом смысле, потому что свисал шторм-трап - веревочная лестница, и полуживые от усталости, одуревшие от суточного запоя, моряки лезли наверх, и только тверезый Лисуков боялся, как бы кто- нибудь не "сыграл в воду", и все хоть и были "герои", но никто не успел. Вещи подняли стрелой крана, экипажи соединились, и пьянка, притухшая будто, вновь возобновилась, и с ещё большей силой. Знакомый Лисукову врач не встречал, но отыскался в лазарете, полным грязи, бутылок, пищевых остатков, - лекарь с друзьями там пил и спал всю ожидающую стоянку, уже несколько дней. Когда команда осталась одна , выяснилось, что нет продуктов, в артелке были только макароны и крупы, недели с полторы жили впроголодь, пока не получили заказанного, уже в другом порту, - в сутки перехода, - новой, независимой республики, бывшей колонии, на островах, с дующими ветрами , унылым однообразием скалистых гор, и даже без пресной воды, - её готовили на опреснительных станциях. Лисуков за те десять дней съел все консервы, которые случайно и кстати захватил с собой, для обмена с неграми... В конце стоянки пьяный четвёртый механик на вахте вылил всю пресную воду и в течении следующих двух месяцев экипаж почти не мылся - подавали на краны лишь по утрам и в приёмы пищи. В машинном отделении выстраивались очереди за "опреснёнкой", её не успевали накачивать, хватало только для питья. Обливались, умывались забортной, теплой и соленой, с зудом по коже, шелушением в волосах. Но сильнее всего донимала жара. Часто из строя выходили кондиционеры и корабль к вечеру покрывался испариной, на палубах скользило, и с переборок капало. Вентиляторы трудились без устали, спали голыми, всё, что можно открывали, создавая хоть какой то сквознячок, дуновение ветерка. И за ночь вставали по несколько раз, и голова весь день была чумная, и самый главный враг на судне был рефмеханик , отвечающий за те разнесчастные "кондишки", которые всё-таки иногда , на день - два, запускались и не было лучшего счастья на 208