Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

отрицанием Ларисы коммунизма, развенчиванием вождей, а та купила приемник, с откровениями «Свободы», «Голоса Америки», Самарин слушал, верил и не верил потрясающим сообщениям... Для сдачи завершающих экзаменов Самарин вернулся в республиканскую столицу в конце июня. Комиссия смотрела на него как на матерого волка, почуявшего запах живой человеческой крови. Там , рядом с женой, ему пришлось и вытаскивать детей за ножки, и резать в критических ситуациях, чуть ли не одному, потому что местный, старый хирург, часто напивался. Самарин даже прооперировал одну женщину без показаний, не уточнив диагноза, но и это ему сошло, осложнений не последовало, а пациентка та благополучно и скоро уехала - осенью. Оценок комиссия не ставила, выдавала только корочку, гласящую, «что такой-то, тогда -то, закончил там-то что-то и ему присвоена квалификация врача такого- то». Печать, подписи. Только тогда почувствовал Самарин, что он действительный и полноправный деятель врачебного клана и жизнь ему казалась радужной и перспективной. По этой причине он лихо отплясывал в прощальном банкете новоиспеченных гинекологов, под залихватский ресторанный мотив, вместе с Ивановой, Эмилией, как все её за глаза называли, - чего с ним давно не бывало, хоть всего -т о год назад закончилось бесшабашное студенческое время, когда будущее казалось далёким, а настоящее — сказкой без снов. Но подступала пора испытаний и прозрений... В первый год своего врачевания Андрей как то успокоился, что выбрал именно такой путь, акушерский. Здесь ведь нет больных, и медицинское лишь относительно. На первых курсах института мучился, хотел уходить, но держал страх остаться за бортом образования, загреметь в армию. Долдонил латынь, с тягостью входил а анатомичку, высматривал в микроскопе непонятные препараты- рисунки по гистологии. А на третьем году бросать уже было поздно, нелогично, да и Самарин вошёл в колею. Положение студента нравилось, после зубрежки начальных курсов пришла легкость в обучении, привычка к экзаменам, зачётам. В те то годы появилось какое-то внутреннее необъяснимое предчувствие приличной карьеры. Можно было стать спортивным врачом, думал об этом, когда бегал на средние дистанции под руководством тренера; то ли сделаться переводчиком, медицинской литературы или даже лектором по линии общества «Знание», а может, - преподавателем, в медучилище , или ещё там где. Совсем не обязательно с дипломом сидеть в поликлиниках или тосковать в стационарах. Но именно такой работой и занялись почти что все выпускники; скопом их бросили, как на каторгу, в зауряд -врачи, в рядовые больнички. И там , куда Самарин попал, в стокоечную ведомственную больницу, линейную, совмещённую с поликлиникой, такое утверждение было верным. Но