Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

перед глазами и стало вдруг хорошо... Очнулась Татьяна от стягивающей обручем, тупой, опоясывающей боли, по всему животу, будто ее заарканили, набросили тяжелую железную сбрую и тянули, затягивали. Она опустила руку, слегка дотронувшись, пощупала. Так и есть. Внизу на животе, параллельно, над лоном, повязка, накладная. Такая же , как была у ней после операции аппендицита в седьмом классе. Вошла грузная врачиха. - Ну вот, и хорошо. Теперь все будет прекрасно. Маточка и так слабая была, натерпелась ты с ней... Такие разговоры шли дня три подряд, пока Балагурова, не поняла, наконец, что же с ней сотворили. Она не сразу поверила, когда ей ответили на ее прямой вопрос, - о трубах. Прозвучало для нее дико, страшно, слишком несправедливо и в то же время путано и непонятно. А женщины справа и слева говорили кто во что горазд. Что, мол , верно, правильно и неизвестно ещё, где бы она находилась сейчас. Но что же конкретно произошло, случилось? Матка оказалась разорванной, после той «чистки», как только её привезли сюда, на «скорой». Матку зашили , а трубы - перевязали. Не спросясь. Когда Татьяна это выяснила и осознала, у нее , на четвёртый день после операции, снова, - поднялась температура. Врачиха ее стала осматривать по несколько раз в день. До посинения щупала живот, заглядывала в раскрытый, с засунутым шпателем до рвотного рефлекса, рот ; потом долго, изнурительно прослушивала лёгкие, прося «дышать- не дышать», до дурноты; мяла уши, развешивала перед собой, как флаг капитуляции, подкладную и после перебирала, будто свои , грудные железы. Ничем не удовлетворившись, она уходила, а Татьяне становилось всё хуже и ей стали делать уже до шести уколов в сутки, изнуряя и без того слежалые ягодицы. Что же теперь она скажет мужу? Татьяна не представляла. Передумывала, до десяти раз в день, но так ничего и не решила. И в первое посещение она ничем не выдала своего волнения и ему не призналась. Не захотела убить тем страшным известием, что больше не сможет иметь детей. Объясняла ,что простая операция, зашили проколотую матку, ничего серьезного... Наверное, ей не стоило делать тот, последний аборт, ещё от первого мужа. Ее отговаривали, врачи почти уже отказали и помог только тот молодой доктор, у которого она разревелась на приёме, понял ее положение, выручил. Татьяна почему то запомнила его фамилию, хотя мудрено было забыть это сочетание. Перекликалось с ее девичьей, - Самохина. А тот - Самарин. Сама, само... После серий сильнодействующих антибиотиков температура продолжала держаться. Врачиха «посадила» Татьяну уже на капельницы, которыми мучили в первый день после операции, когда ни встать и не сесть и хочется в туалет, - дрянное, беспомощное 265