Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

теперь , безнадежной , безвыходной, и тупиковой ситуации... Высокие акушерские щипцы. Именно «высокие», в не простые «выходные», что чаще встречается, но сейчас ребенок стоит над входом в таз, в начале «родовых путей» и только этот единственный «способ щипцов» сможет спасти, вызволить застрявший уже плод из костного плена... Семь человек в родзале. И еще один - в животе. Все ждут, затаили дыхание, а тот, который внутри, задыхается в прямом смысле. Анестезистка стоит у головы роженицы, Рубашкина - у живота, санитарка с противоположной стороны, акушерка у стерильного столика, заведующая - сзади. Сидит только один Самарин, у раскинутых ног и, кажется, что ничего не видит перед собой, кроме той полстранички учебника, только что прочитанной. Он знает всё и так; они , те строчки, давно ему знакомы, уже с десяток лет, с того памятного экзамена. Вот ведь, что проваливаешь когда то в ответе, знаешь уже чётко , бесповоротно; хоть и получаешь сплошные двойки, - напряжение эмоций подкрепляют знание... А сейчас, теперь он должен воплотить когда-то усвоенное, наяву, в действии. Начал легко и плавно. Завел осторожно и медленно, будто писчее перо, - сначала одну браншу. Она вонзалась в тело наподобие холодному жалу. Наверное, от слов «жать, сдавливать». Потом стал вводить другую ветвь; она уже шла, входила - полегче. Заведующая за спиной молчит, но Самарин чувствует её дыхание, чуть с запахом дорогого вина, благодарен за такое содействие, невмешательство. Самое важное - не мешать. Теперь —замок. Он щёлкает глухо, едва слышимо. Перед этим не забыта прокладка между браншами, тонкая, из пелёнки, сложенной. И вот, кажется, головка зафиксирована, - надёжно, плотно. Самарин делает пробную, начальную, искусственную потугу, руками, постепенно, не форсируя, но достаточно, чтоб почувствовать противодействие. Хорошо, - движение вроде бы есть. Потом делает потугу одновременно с естественной, едва заметной, и теперь уже эффективней; даже что-то сдвинулось. Живот контролирует Рубашкина, и когда нужно, - кивает. Потуги теперь идуг синхронно с усилиями Самарина, - так, так, тихо... Очень тяжёло. И страшно. Не оторвать бы головку. Самое верное, - не торопиться, потихонечку... Минуту-другую отдыхать и секунд двадцать, двадцать пять, - тянуть. Потом - снова, и затем - опять... В моменты расслабления Самарин видит восхищенные рубашкинские глаза и даже почти ощущает, как она приоткрывает под маской свой маленький чувственный ротик, с яркими желанными губками... Всё! Показалась головка!! Заведующая быстро , с хрустом, будто капусту, разрезает наискосок кожу, расширяет выход многострадальцу... Самарин поддерживает его правой рукой, и не 261