Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

те самые профессионалки, проститутки в заграничных портах. Гак поступала одна путанка на мексиканском причале, прикатывала на машине прямо к борту судна и моряки выходили, чуть ли не по очереди, и она всех обслуживала, за символическую плату. Почти весь корабль перебывал в её губах, руках и чреве. Правда, из двух десятков человек пятерых пришлось потом Адоеву лечить, но, может быть, они где-нибудь ещё цепляли себе неприятностей... Адоев прошёл ,никак не реагируя, мимо прохожей, а она ещё кидала ему вслед обескуражено и зовуще, - «ну не хочешь за «пузырь», можно и по любви, или помоги хоть материально....» Нелепая эта встреча взбодрила, развеселила его и возвратила к действительности, выровняла настроение, вернула на Землю. Но как оказалось , ненадолго. Наутро и в последующие дни он все ещё плохо и гадко ощущал себя, мало что соображал. Днём ещё как то забывался, но по вечерам наваливалась такая тоска, а к ночи прямо таки терзали такие кошмары, что мучили и опустошали его до прострации и только сон спасал его, приходивший лишь под снотворным влиянием вина или чаще, - пива... И ему, в забытьи, представлялось почему то одно и тоже видение. Он, летящий в автобусе , по четырёхполоске, к своему несбыточному будущему счастью, в радостном смятении и, - со счастливой тревогой в глазах. Он просыпался и сознавал, что это стало далёким прошлым, навсегда утерянным и что несчастная его доля теперь - это несладкая , от одиночества, свобода опять и дешевые, загоняющие в тупик, развлечения. Да и куда было деваться в его положении - решимостью и непреклонностью тут себе не поможешь, упорством и смелостью не возьмёшь. А порою даже казалось, что ничего страшного и не произошло, не случилось, и он поедет к ней , к своей далёкой любимой, полный планов, свершений и надежд. Но этим, понятно, он только обманывал себя, своеобразно от помешательства уходил, успокаивал психику. Иногда же он даже ловил себя на странной мысли, что ему было жаль расставаться с экипажем «Марятникова», с той смешливой буфетчицей, с которой обедал рядком, которой уже было под 50 , но с тем детским и наивным выражением лица, и в фартуке с короткой и пузырчатой, развевающей под её стремительностью юбкой, будто бы она каждый день то и делает, что прыгает в скакалки, да вечером, перед сном, затаенно, моргая своими длинными уставшими ресницами, слушает сказки. Или вспоминал душевные и откровенные разговоры, в посиделках за водочкой, в компании с технологом и старшим механиком. Они зазывали Адоева к себе, искренне делились о дальнейшей работе, промысле или стоянке, даже высказывали реальную перспективу идти на плановый профилактический ремонт именно туда, куда и рвался Адоев. Он радостно замирал от таких слов, от той возможности, когда и не надо будет бегать с места на 205