Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

вынюхивая каждое место, где угадывалась под одеялом молодая женщина,- она говорила про нижнее, - и почти уволок её на случку. Но в самый ответственный момент, когда он, над ней изловчившись , стал потихоньку, с предвкушением , оттягивая сладость, медленно неторопливо в неё входить, спавший наверху зашевелился, шумно задышал, и Тамара рефлекторно оторвалась, вскрикнула, спрыгнула, сбрасывая партнёра, наговорила грубых слов, пока поспешно одевалась и, повозившись с щеколдой, выскочила. Поэтому этот глупый эпизод ожидаемой радости Адоеву не принёс, а наоборот, ему стало ещё горше и он возвратился к тому неприятному душевному состоянию, с ко тором отъехал. И за эту внезапную, вдруг возникшую, кроличью страсть, и с раскаянием перед Ларой , вместе с тем прибавилось какое то дьявольское удовлетворение от дерзкой попытки, - раздвоения, разложения, разврата. И это последнее всё таки успокаивало его, он уже снова, почти нормально, поговорил утром с Тамарой, извинился за перед ней, что тоже не знал о спящем. Тамара на то рассмеялась,- «сама виновата...что то на меня накатило... шла, как зомби, не сознавая куда...», - инциндентик замяла, отшутилась. Пригласила его к себе, если получится, оставила адрес и телефон... Петербург Адоев знал хорошо. Здесь он учился, не один раз, на врачебных, последипломных курсах; здесь он жил в отпусках, у родственников первой ещё жены . Можно было и съездить к ним, недалеко, за город, в частный домик под Петергофом, но что то удерживало. Там жила сестра его бывшей, когда то приходившаяся ему свояченицей, а теперь неизвестно кем, - тётка его сына и дочери. Вспыхнуло разом воспоминание, а ведь и правда точно, ему высказывала ещё до фактического развода, ещё супружница, что они навсегда останутся родственниками, через детей. Потом жалел , что не выбрался, время было упущено, разгорался жаркий день, он потомился на раскаленных от зноя улицах, потом догадался посидеть в парке на Московском проспекте. День был будничным, народу здесь гуляло немного, всё больше мамаши с колясками, да пенсионерки парами. Журчал фонтан в центре пруда, плавали вокруг него лебеди, - такая же была идиллия, как в Роттердаме, где Адоев катался на велосипеде, во время стоянки, на задворках крупнейшего европейского порта... И вдруг что то в нём ударило. Он явственно ощутил, что не успеет взять и перетащить вещи. По привычке и неведению, утром он легкомысленно оставил свои сумки в камере хранения Московского , а нужно было отъезжать с нового, недавно отстроенного , выпускающего поезда на север и восток, Ладожског о вокзала. Пришлось мчаться в центр, договариваться с одним сначала таксистом, потом , не согласившись с ценой, с другим, заломившим ту же сумму. Чертыхнувшись, с трудом примостившись с багажом прямо 200