Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

так суметь «приодеться»? Лариса складывает сорочку, заботливо (!), передаёт Адоеву, а туфли он оставляет на виду, возле урны, вполне ещё годные, для бездомных, они здесь тоже, как и на вокзалах России, топчутся... Обувь теперь у Адоева легкая, светлая, дырчатая. Он весь доволен , светится , эта обнова словно привела его в настоящее светлое будущее. Но пока они идут по улице к парку, там по выходным собираются шахматисты и Адоеву хочется на это взглянуть. Но сначала она уговаривает его заскочить в пирожковую, - это здесь же, по дороге, ей хочется есть, с утра не привыкла, отказывает себе. И вот они сидят на втором этаже уютного заведения, друг против друга, будто для важных переговоров, вокруг никого, только они одни. Она состраивает умилительную гримасу, может, ей хочется что то важное сказать, но она не решается. Они только составляют ближайший план - экскурсия по старинному центру, дальше - обед в развлекательном центре. Но сначала - парк. Там - маленькая бронзовая лошадка, истёртая за полувек, туда и сажали её, совсем ещё маленькую. Рядом - древняя кладка камней, остатки старой крепости, еле угадываемые бойницы её видны на возвышении. Они проходят через ручей по мосточку, с гроздьями замков на перильцах. «Отчего так ?»- спрашивает Адоев. Она поворачивается, с хитринкой в глазах отвечает : «Ключики от замков бросают на дно, чтоб любовь была навеки...» «Вот бы мне так...» - почему то думает Адоев. При выходе в центр они оказываются в толпе, впереди которой просматривались шпалеры военных в парадных мундирах и сама площадь, перед дворцом, окаймлена красной лентой с белыми полосками, как при ограждении ДТП. Боже, да это церемония передачи власти, инаугурация недавно избранного президента страны! Ларочка подпевает гимн, и чуть ли не вытягивается при этом стрункой. Толпа расходится, и они попадают в удивительный лабиринт улочек старинной части . Решают зайти в попавшийся им на пути храм, Лариса гащит Адоева гуда чуть ли не силой. Но служба там, внутри, окончена, за створками маленьких, по пояс, дверей, строгая дама, видно, хозяйка, не пускает. Лариса что то отвечает ей по ихнему, по местному, потом, когда отошли, плюётся : « лучше бы было говорить с ней по-английски, пустила бы ...» Ближе к вечеру, подуставшие, они усаживаются в очень оригинальном, с богатым и разнообразным выбором блюд, ресторанчике, филиале целой сети себе подобных, того самого комплекса развлекательного типа, о котором она говорила с утра - с фонтанчиками, игровыми площадками, бассейном. Вечером она сажает его в электричку. Она с облегчением чувствует только одно - что исполнила свой долг гостеприимства, но явно тяготится нм. Это чувствуется хотя бы по тому, когда он тянется, непроизвольно, поцеловать её голое, загорелое и такое притягательное для него плечо, - а она отстраняется, и он 191