Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

небытие, ирреальность. Но я еще не верил в ее неуступчивость, еще подбирался крадущимися шажками, когда встал и вышел в прихожую, делая вид, что собираюсь ; еще надеялся, что ее молчаливый отказ всего лишь только розыгрыш, шутка, маленькое недоразумение, неясность, которая тут же разрешится и не может быть никак иначе, как наша совместная ночь впереди, пусть и в гостинице, но теперь такая понятная и определенная, ведь все до этого уже было преодолено, все морали позади и осталось только чистое, светлое, прекрасное чувство далеких, но незабываемых, юношеских еще лет, луч которых светил нам все эти годы... Все таки она прошла за мной и наблюдала, как неловкими, неровными движениями, стараясь не разреветься (в сорок то восемь лет!), я надевал свою тяжелую кожаную куртку, прилаживал ее непослушный замок молнии, потом нехотя, неспешно, стал пристраивать шарф , - длинный , из белой шерсти, - обматывал его долго вокруг шеи, как раз для морозов, который все же нелепо сочетался с черно-серым , полуистлевшим «кожаном». «Уже уходите?» - повеселевший, удовлетворенный дядя вышел к нам и следом его жена. Они только что выяснили, по телефону, что гости все таки прибудут, - подзадержали внуки, но успели , наконец, собрать их всех. Дядя со мной был на «ты» и его вопрос , конечно, относился к обоим ; - Да, да - словно спохватившись, заспешила одеваться она и стала вроде оправдываться. - Я , наверное, ненадолго, я скоро вернусь, - продолжала она еще лепетать, но я твердо взял ее пальто, помог надеть, потом забросил за плечо неразлучную свою сумку и стал усиленно и старательно прощаться. Дядя с пониманием и хитринкой в глазах пожал мне руку, просил появляться снова, уж как буду опять, так непременно и обязательно... Удивительным образом, - дом, стоявший раньше на окраине, стал теперь казаться и вовсе, - на отшибе; снег, обильно падавший, теперь прекратился и запах этого свежего, белого пушистого полотна действовал умиротворяюще, обнадеживающе. Мы почему то надолго замолчали, завороженные происшедшими переменами, очередными, изматывающими годами разлуки, отдыхали от всех сказанных слов и думали , прикидывали, что же произойдет дальше... Молчание уже стало невыносимым , слишком затяжным и я прервал внутренний д и ал о г : - Но почему? Почему? Что такое случилось? Зачем ты так поступаешь? Ведь я приехал ради тебя только одной. Мне не нужны - ни город этот, ни дядя, ни ... - я хотел добавить об увиденном на кассете, но не стал ,- похоже , почуяв, пожалуй, что не стоит, пока есть, остается, хоть малая голика надежды, - как она вдруг сильно сжала мой локоть, как от внезапной боли. Но нет - она просто боялась 139