Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

в этой обстановке. Однако кассета продолжалась, но внимания к ней уже не требовалось, там пел какой то фольклорный ансамбль, в ярких национальных одеждах. Наверное моноспектакль был стандартный по времени, полуторачасовой, - дольше не полагалось по канонам восприятия. Подливали еще , но я уже не пил, а лишь прикладывал рюмку к устам, делая вид, и потом снова отставлял, усердно и плотно закусывал. Эта навязчивая, с голодных студенческих лет, расчетливость, давлела надо мной. Хоть в номере гостиницы, где остановился, в холодильнике, - лежали закупленные перед гостеванием и сыр , и колбаса, и маринады, но могло же не хватить, - н а д в о и х , когда мы появимся там, вместе с ней... Я не сомневался в этом и очень удивился на столь резкую отмашку моих рук, когда обвил ими вокруг ее такой притягательной для меня талии. Это было сделано ею намеренно, на глазах родственников и даже , показалось, со злостью, и я постарался будто бы не придать значения такой ее реакции, но встал из-за стола, вышел в коридор и дальше, в сторонку,- по надобности. Наверное, пожалуй, на глазах, не стоило так явно показывать близость наших отношений... Хотя чего тут стыдиться? или скрывать? Столько ведь лет прошло, как мы знаем друг друга и надо радоваться , что мы сохранили привязанность, чистоту... Возможно , они сейчас, там , говорят обо мне - думалось под краном, головой. Чередование температур, холодной и горячей, действовали благотворно, в мыслях просветлело, я стал соображать четче, без разбросов. Вспомнился тот самый, первый вечер назначенного свидания с ней, более четверти века назад... Договорились у кинотеатра, большого, освещенного, среди разноликой толпы, в основном молодежи. И напротив , с остановки, среди множества там ожидающих, она высматривала меня, уже в тревоге, озирающегося вокруг. Как потом рассказывала, не хотела даже подходить, но после - смилостивилась. Не стоило , может быть, ради стольких лет моего сумасшествия. Я бы легче тогда забыл ее , слегка лишь помучился бы ... Она всегда была такой скрытной. Нет , они не говорят обо мне. Ей нечего говорить. Она должна укорять и оправдывать себя, только себя... После того, выборно-определяющего года, в каком то бреду, я мотался по свету, качался на волнах, в шторм, через океан и очутившись в тихой и вульгарной стране длинного, на все полушарие, континента, рыскал по городу, в поисках телефона, чтобы только позвонить, на какие то три минуты, чтоб услышать голос, сказать благодарственные слова, заручиться надеждой, сквозь десятки тысяч миль от нее... И она обещала ,что будет ждать. Потом .через полгода, снова мои трезвоны, уже ближе , в Европе, но что то почувствовалось неладное в ее тоне, разочарование в речи...Она всегда была в 136