Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

кухне, придумывает вновь тирады, многовариантно уже составленные, заготовленные, но вот все враз забытые и он снова их вспоминает, на разные случаи, в зависимости от её настроения, движений, ответных слов. Но вот сливается, журчит за дверью вода, и он выходит из кухни , идёт будто к своей комнате, но ощущает спиной её появление. Она, ни слова ни говоря, сама заходит в кухню, там льётся кран, она закрывает его, и наконец то выплывает оттуда, а он стоит, как перед плахой, перед ней... Но она ничего не видит ,в полутемном коридоре, и ,с распростёртыми руками, как бы натыкается, наваливается на него, а он, не помня себя, ищет её губы и шепчет, совсем не запланированное, пришедшее неожиданно, от нахлынувшего чувства, слова : “ Как долго тебя не было! Целые сутки!” Её ответ в междометиях, она отстраняется , с жестом машущих мокрых рук, она их раскидывала, потому что в кухне не нашла полотенца, - и постепенно приходя в себя, стала выговаривать членораздельнее: “Что это такое? Как вы посмели?”, - закрылась в своей комнате... Что-то надо было делать, срочно решать; этого настроя, - натиска, атаки, - этого запала, - нельзя было терять, случай другой вряд ли представится. Он постучал. Попросил аудиенции, разрешения поговорить, всего то , на какие то несколько минут... Они уселись за столом в её комнате, как для переговоров. Текутьев молчал, она - тоже. Пауза явно затягивалась. - Я понимаю, что смешон, ты извини мне мой порыв, - начал Валерий, разглядывая длинный и тонкий, едва заметный, порез клеёнки перед собой, - так легче было сосредоточиться, - и не поднимая глаз выше этого штриха, будто границы, за которой пропасть, или мечта... Он понял, мгновенно, инстинктом, что надо резко “сбавить обороты”, повернуть настроение, выправить, изменить позицию, сменить темп, “пластинку” ... И он попросил, - Давай выпьем что-нибудь, а? Я сгоняю!?... - Она молча кивнула. Текутьев чувствовал, всей кожей, всем своим существом, как бегает по нему мороз, и мелкие мурашки растекаются, разносятся по всему телу, когда он , в темноте, еле разбирая дорогу, мчался, словно ужаленный, в тот самый, “свой” магазин, увидел внутри знакомую продавщицу, пришедшую в “ночную”, в лихорадке выбивал чеки, торопливо , будто боясь, что она, там, передумает, откажется от затеянного... И томился, уже возвращаясь, спокойнее, что нужно ли, стоит ли, - заводить разговор, едва начатый, что она нравится ему и так, ведь должно же быть понятно... Ну и что? А зачем тогда траты? Опять поддался искушениям щедрости, из за сегодня только полученных денег, давно задержанных, из отпускных... Шампанское Текутьев попросил из холодильника и прохладная ещё бутылка открылась легко, без лишних фонтанчика и шума. И за обычными, подобающими случаю фразами снова наступил момент, 117