Рогожин, Н. Н. Это - жизнь : новая книга прозы / Николай Рогожин. – Онега : Онежская типография, 2010. - 202 с.

82 ругался с начальником гаража - всё без толку. Хотя машины , возившие руководство, были в исправности. Шофера мне советуют- обратись в ГАИ, там проверят, что спецтранспорт не соответствует стандартам, накажут, кого надо. Но я , осознавая себя ответственным, громыхнул статью в газету. Марина, моя хорошая знакомая, там работала и тогда замещала редактора, - не побоялась. Мирнев вскипел, создал комиссию, в которую входил тот, кого я критиковал, - начальник гаража. Логика Мирнева потрясла. Выговора на сей раз мне дать не сумели - факты были правильные, налицо,- поставили , однако, на вид, - «не высовывайся». А через неделю после комиссии - опровержение в газете, но и там Марина сумела меня от редакции поддержать, - нет, мол, оснований не верить давнему автору. И тут грянул Август. В те два начальных дня путча помню ужасное состояние неизвестности, отчаяния, тревоги. Под события и погода ухудшилась - лил дождь, дул ветер. Меня пронизывал страх, потому что , вполне вероятно , могли снять с работы или даже посадить. Баевское пророчество о «тридцать седьмом годе» сбывалось. И тут же, во время этих дней случай, о котором предсказывал! На полустанке женщине платформой поезда оторвало руку, - я выехал на машине, а она на обратный путь не заводилась! Внутри салона полутруп, я его «откачиваю», колю в сердце длинной иглой, муж пострадавшей давит на газ, шофер крутит ручку, фельдшерица толкает сзади. Вот тут то я и помянул Мирнева недобрым словом. Повезло, что стояли на пригорке, машина покатилась, чихнула, заурчала, завелась. Женщину я довезти успел и после смены, вконец измученный, морально и физически, узнал по всем каналам радио и ТВ, что «наши» победили, и что не будет больше мракобесия коммунизма... В следующем , «шоковом» году, уволился Ромаев. Последняя его смена выдалась со мной. Ночь была трудная, мы отвезли три инфаркта, - дежурил я один, как нарочно, - а под утро поступило еще одно «сердце», в домик на окраине, старой постройки , двухэтажный, деревянный, с высокой длинной лестницей внутри и с ней сбежал подросток и плача, умолял меня идти быстрее и чуть ли не толкал. Но это на меня уже не действовало, я лишь прикидывал про себя, - «если четвертый, то осложненный или нет, и просторен ли будет коридор для носилок, и ведь кончились наркотики...» Но всё же это оказался не инфаркт, хотя и сделал я весь комплекс инъекций , только без наркоты и оставил больного , но решил к нему повторно заехать, перед сдачей сменой , за час, чтобы успеть, при необходимости, отвезти самому, никому не доверяясь. Солнце уже поднялось, когда мы возвращались назад, мимо заброшенных строений - надолбов фундамента, - «сталактитов» Бая. Здесь он собирался строить какой - то медцентр , с бассейном , сауной, солярием, массажем, для работников отрасли, да так и не достроил - не хватило средств. Я ехал с Ромаевым и жалел , что он уходит, что не будет больше бдений за шашками, знакомств с молодухами, веселья и радости от общения. Мне тоже надо было смотреть на сторону. Людей я уже мерил только на вес, тяжёло или нет будет на носилках ; от телефонных звонков вздрагивал как ужаленный ; внутри себя ничего сострадающего и милосердного не находил. Всё было выжжено - гулко и пусто на душе. Очень редко, но и впрямь рвал на