Рогожин, Н. Н. Это - жизнь : новая книга прозы / Николай Рогожин. – Онега : Онежская типография, 2010. - 202 с.

53 Фрося сменила фамилию и непривычно подписывалась. После отъезда её звонили из райкома и спрашивали .сколько коммунистов осталось в больнице.. Но Фроси не было и коммунистов тоже не было. Партия разваливалась на глазах. И на Север никто теперь не стремился , стала ощущаться нехватка кадров. Мирнев и Бай часто стали наведываться в больницу, поддерживать растерявшуюся Гусенкову. Неожиданно еще несколько врачей умерло. Похоронили педиатра, потом - заведующую поликлиникой ( которая назначала меня), потом сгорела, за три дня, от энтерита, - врач-рентгенолог. Врачей искали и нашли. С того же Севера, из ближнего района , переманили докторскую семью: он врач-невропатолог, она терапевт и работала на «скорой» . Так появилась у нас новая заведующая, Алефтина Николаевна, проще - Аля.. Теперь мы имели небывалое ранее количество врачей по штату - четверых. Менялись и шофера, приходили новые. Оставались неизменно лишь мои «кореша» - Ромаев и Самонов. В марте следующего года - ошеломляющая новость. Бай стал руководить областным здравоохранением. Там где-то рядом был и Денисов, заведовал лицензиями на частную практику. Бая регулярно теперь показывало местное телевидение - от его лощеного вида и демагогических заявлений тошнило... ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Аврамова. Подоляк. Дольше всех на «скорой» продержалась Аврамова - двадцать лет. Непонятно , чем она заслужила расположение Фроси , на та перед ней заискивала. У меня же с ветераншей никакого желания связываться не было, но и один раз я не сдержался. Аврамова, фельдшер высшей категории, не могла дать элементарного лекарства больной с отеком легких. Как то зимой я заехал на тот вызов, с другого адреса, - меня вызвали, - и картина: больная синеет, Аврамова стоит и смотрит на нее, «сочувствует». Я вскричал , в сердцах, и добавил, что нечего иметь звание, ежели не знать простых вещей. Аврамова лишь побагровела, но смолчала, а я уже жалел о содеянном, потому что рядом стояла Бодрова, приехавшая со мной... Подруги, они вместе устроили мне потом «веселую жизнь». Фрося еще только обосновывалась на новой своей должности и поспешила собрать первое собрание, - с персональным моим обсуждением. Пока заседали , Аврамова не проронила ни слова. Как промолчала все двадцать лет работы , так и тогда. При ней травили многих врачей, других фельдшеров, она всё молчала. Кругом атмосфера глухоты, безгласности. Выяснил, потом , что Аврамова просто-напросто - тихая пьяница. Подобное ей поведение на «скорой» было правилом, принципом, да ещё с бравадой.. Подруга аврамовская, работавшая до меня, так и говорила : «пили, пьем и будем пить!» Застолья ,конечно, не поощрялись , но и не преследовались, а Фрося такие дела с посиделками даже поддерживала. Особенно выделялся по этой части Антипов. Если он работал с Аврамовой, то приходил на смену пьяный и та его «покрывала»... После собрания мне объявили замечание, за «некорректное