Рогожин, Н. Н. Это - жизнь : новая книга прозы / Николай Рогожин. – Онега : Онежская типография, 2010. - 202 с.

41 популярны среди врачей, но теперь, с введением доплат, все стали рваться их получать, но и «резали» многих, за незнания, отсутствие навыков. Под эту «гребёнку» решили добивать и меня. В один прекрасный мартовский день мне на работу позвонил Бай и своим поставленным менторским голосом приказал мне готовить документы на аттестацию. Я как в тумане с завязанными глазами. Кинулся к Азанчееву - помоги! - тот аж замахал руками, отказывается. Он ,де, ничего не знает, и вообще - передает дела новому заведующему. А того еще нет и неизвестно , когда будет. Позже я узнал, что Азанчееву было дано указание потопить меня , используя КЗОТовскую формулировку : не соответствуешь -увольняйся! Стиснув зубы , пришлось выкарабкиваться , вытаскиваться из очередных расставленных сетей самому. Помог и подсказал Кузя. Он готовил документы на вторую категорию, а это - то же самое, только материалу побольше. Он делал за три года , мне нужно было сделать анализ работы за год. Целый месяц я возился с бумагами, - пересчитывал истории вызовов, записи перевозок, амбулаторных обращений и вот , сделал, доложился. Бай на мой отчет не отреагировал, когда я ему принес, а велел придти на комиссию, во вторник. Я как раз был с ночи, и после смены, в девять утра, подошел к приемной Мирнева и присел, но уже не в приемной комнате, как раньше, а около, - в коридорчике , у дверей. «Комиссия» была обычным еженедельным совещанием заведующих отделениями. Ждал я недолго. Из-за дверей показалась козлиная голова Бая, кивнула и скрылась. Еще через пять минут меня пригласила секретарша, вовнутрь , на «плаху»... В кабинете Мирнева , за столом его, восседал отчего-то Бай, а сам Мирнев где-то сбоку. Бай сообщил, что комиссия установила, будто я «плохо работаю». Посыпались вопросы , на которые мне пришлось отвечать. Заведующая терапией стала гонять по аритмологии, спросила, какое лекарство лучше вводить в приступе «трепетания желудочков». Ответил. Она - «неправильно», препарат выбора — такой то. Но его в арсенале «скорой» нет! Другой вопрошатель : «сколько на скорой?» «Полтора года...» «А где до этого работали?» - не унимаются. « В санатории...» Хмыкнули. Бай подытожил сей «экзамен» и заявил, что моя аттестация откладывается до осени и что без специализации я вряд ли ее пройду. Мирнев промолчал; в голове - мысль - Малюта Скуратов и царь Грозный. Я медленно вышел. На «скорой» - страсти. В новом здании, где теперь разместилась служба, - старую деревяшку сносят, - выделили комнату для шоферов. Там теперь днём и ночью играют в карты, забивают «козла». Хлестают бумажками о стол, словно кидаются пачками купюр в казино, - шумно, азартно, с хохотом и матюками. Врач Ипатов, отличающийся от других только белым халатом, ругается наравне со всеми. Предлагает мне ехать в Ленинград, - ему, видите, ли, не хочется. - А зачем тебе надо ехать? - спрашиваю, предчувствуя что-то нехорошее. - На специализацию посылают. Больше, говорят, - некого. - «как это некого?!..» - звенит в моем сознании, но Ипатов продолжает. - А что мне там без денег, я машину только купил, с долгами бы расплатиться... Меня аж затрясло. Я тотчас же рванул в город, в Облздрав, в отдел кадров , или там ещё куда, где распределяли путевки. Не без труда , но нашел нужную