Рогожин, Н. Н. Это - жизнь : новая книга прозы / Николай Рогожин. – Онега : Онежская типография, 2010. - 202 с.

35 полными и ровными. У самого отлегает от сердца, уф! «Доктор, когда вы приезжаете, мне всегда становится легче. Когда вы дежурите? Я всегда только Вас и буду вызывать...» Старушка сидит на краю постели, в маленькой комнатке своей однокомнатной квартирки, обложенная подушками, шумно, с присвистом , дышит... Жить ей осталось немного и всякий раз, появившись тут, продлеваешь её и без того безрадостное существование и снова, в который раз , клянешь медицину за бессилие и переводишь свое дыхание, радуешься, что она не умерла у тебя на вызове и втайне надеешься, что к следующей смене её уже не станет и она не будет тревожить. Но к ней снова посылает безжалостный диспетчер и тебе снова те переживания, как и в прошлый раз. Старушка живет одна и поэтому приходиться хозяйничать - искать тряпку, чтоб сделать внутривенно; бегать на кухню отыскивать ложку для осмотра горла, чтобы , не дай бог , не пропустить ангины или абсцесса. Думаю на её слова вот сейчас : « как чуточку внимания, так для себя нехорошо...» Но тут же одергиваюсь, вспоминаю свой главный принцип - делать на вызове для больного всё, что от меня зависит, чтоб потом не корить себя и не терзаться. От смрадной затхлости квартирки выбегаю, прикрывая вечно незапертую дверь, спускаюсь по лестнице ко входу, светлеющему внизу. Подъезд открыт и ночь бела. От залива тянет йодом, как в Крыму. Предвкушая отдых, открываю дверь салона, ставлю чемодан, потом открываю спереди, взлетаю на сиденье. Шофер заводит мотор, машина дергается, но тут же притормаживает,- из лабиринта домов приходиться выбираться медленно, на малых оборотах. Мое летнее ночное дежурство продолжается. Сегодня я с Кузей. Так в периоде отпусков бывает редко, но случается. Значит, устану не сильно. Послушаю его байки, потом улягусь на передышку - вызова ведь пополам... Когда я появился перед деспотом-диспетчером, она мне тут же приказывает дежурить в приемном отделении. Дела невеселые. Оказывается , пока я ездил, звонил зам. главврача по лечебной части и велел поставить в «приёмник» меня. Врача, стоящего в графике, уже нет - уволен. Нужно исполнять приказ. « Голубая кровь», диспетчер Карелова - непреклонна. Ее не уговоришь, не спихнешь. Сидит своим уплотненным задом на стуле, как приклеенная, строгая и принципиальная., как закон. Ответственная. Себе в смену подобрала таких же. Все на букву «К» - Костистая, Кабакова, Кушакова. Костистая на короткой ноге с Мирневым, бегает к нему с докладами по любому поводу. Кабакова ,- тихая, маленькая , словно мышка; заседает в парткоме, что там решат , она и поднимает руку; занимается подпиской. Кушакова самая интересная, - на первый, однако, взгляд. Стройная , красивая, веселая. Тая, Таечка, Таисья. Умеет разговор поддержать, вперед врачей не лезет. Умно рассуждает, кокетничает в меру. Не сразу ее и раскусишь. Три года с ней работал и только в конце разобрался. Как из сказки о кривых зеркалах - ничего не видно вроде... Завистливая, непомерно гордая, надменная даже, злопамятная... И все вместе они подсмеиваются, - то над одним , то над другой. Кузя у них вообще - изгой. Одна лишь только такая смена. Лощеная снаружи, трухлявая внутри. Занимаются по утрам физзарядкой, поднимают врачей в самую рань, в семь