Рогожин, Н. Н. Это - жизнь : новая книга прозы / Николай Рогожин. – Онега : Онежская типография, 2010. - 202 с.

133 выскочили мои " признания", и Корнилова взлетела на ухабе выше обычного и видно было, как она переменилась в настроении. Все подспудные дела совершаются женщинами. На них держатся семья и государство и, естественно, такое немудрёное хозяйство, как больница. Корнилова настроила главную медсестру, та поставила в известность начмеда, властную и решительную женщину, которая имела большое влияние, держала в руках весь лечебный процесс. С ней я встретился на следующий день после общения с Корниловой. Последняя оказалась не кем иной, как старшей среднего персонала этого самого приёмно-диагностического отделения. Всё свершилось быстро и без проволочек - через день я был принят на полставки, с дополнительными дежурствами, и с оплатой по бригадному подряду. Первая смена в ближайшую субботу - с шестнадцати вечера и до следующего утра... - Да, блин - попал, чтоб их! Да скрутило, знаешь как. Не, пока доят анализы всякие, затихло вроде. Слушай, чего звоню - кассу пока не трогай! Ну чё? Ну дай чё-нибудь! Там, знаешь где. Не, те не трогай. Да ёшкина мать, говорю тебе! И Сытому позвони - на меня запишешь. Учить тебя. Слушай, ещё что, - с вечера появилась эта "музыка" разговоров - рядом с дверью ординаторской оказался телефон-автомат, звонили когда хотели, почти всегда, стояли в очередь и приходилось или сильно отвлекаться, или уходить в другую комнату, где отдыхали санитарки, но работал и телевизор - маленький серенький глазок в мир. Чем то стоящим заниматься и не мечталось - постоянно шли перебивки, по мелким поводам в основном, и время скакало рывками - то тянулось медленно, однообразно, а то неслось бешено, при тяжелых случаях, на вызовах в отделения. Их было три - терапевтическое, неврологическое, детское инфекционное. Чаще бывал в первом, в остальных - пореже. Наиболее посещаемое - в два этажа, одно - для сердечных, второе - для остальных, - сплошь заполненное немощными, в основном старыми, с "букетами" и удивляешься, как они ещё существуют. Лежат и в коридорах, тумбочки везде заставленные питанием из дома - больничного не хватает. Нет нужного набора лекарств и арсенал помощи при острых состояниях крайне скуден. Один препарат- от сердечных перебоев и такое же " количество" - от астмы. С вечера и в ночь возня и беспокойство за старичка, лет под восемьдесят. Постоянный, непрекращающийся приступ удушья спазмированы бронхи. Их не расправишь, в них забилась мокрота; больной весь синий; хриплое, с присвистом, дыхание слышно на весь коридор и все знают, окружающие, что больной умирает. Единственное спасение страдальца - тонкая кишка кислородного шланга; астматик стоит на четвереньках с раструбом-маской на полноса и рот, пытается дышать. В таком состоянии спасение одно -"сажать" на аппаратное дыхание, вводить порционно увлажненный кислород, держать постоянно капельницу. Такие условия есть в отделении реанимации, нужно переводить больного туда, мне хоть будет надежда на отдых ночью. Неприязнь к врачу-реаниматологу, дежурящему одновременно со мной, перекрывается этим давящим, нетерпеливым ожиданием. Муть воспоминаний выстилает в мозгу случаи столкновений с этим неприятным старым знакомым, когда я появился в этой больнице лет