Рогожин, Н. Н. Это - жизнь : новая книга прозы / Николай Рогожин. – Онега : Онежская типография, 2010. - 202 с.

128 произошло, и мне было мучительно сладко и жалко, что я уже не такой повеса, как раньше, лет десять или даже пять назад. Неужели молодость ушла?.. Наверное, так, - отношения к женщинам, смена поведения и есть определенный в каждом периоде жизни возраст. Вообще то, этот второй ресторанный вечер был скорее вынужденным, чем обязательным и охочим. В воскресенье вечером в городе нигде нельзя было найти даже хлеба, и все магазины были уже закрыты и невозможно было приобрести чего-нибудь съестного и, хотя у меня оставалась еще вторая чекушка, но пришлось тащиться в тот же зал, к той же вульгарной администраторше, снова покупать у нее билет за вход и глазеть на пошлые номера с полуголой девицей и ее партнером в обтянутых ляжках, как в старом немом кино, в тринадцатом году... Поздно вечером, уже к полуночи, я все-таки распил чекушку, в честь знакомства с вновь прибывшим соседом по секции, из московской группы... Наутро я встал в одиннадцать. Может, поспал бы и подольше, но сработал рефлекс самосохранения, - в полдень номер нужно было оставлять, сдавать. Ребята-соседи что-то громко обсуждали и даже уж слишком возбужденно, да так, что я решил к ним заглянуть... Я почему-то сразу понял, что это переворот, каким то нутром определил и сразу же сказал об этом. Так все неестественно - указы, указы... Растерянный взгляд моей любимой дикторши, так похожей на мою последнюю привязанность, ту самую, "непреклонную", которая бросала трубку... Ах, бедный Президент; такой мягкий с виду, интеллигентный и так просалиться, оказаться среди врагов, которые обманули, обложили!.. Вспомнился торжественный вечер прошлого года , под Седьмое ноября. Его почему-то устроили в Большом театре, как раньше было заведено, при Сталине. И первое после официальной части, в концерте, увертюра из оперы какого-то западного классика, чуть ли не Вагнера. Что-то тревожное, освобождающее, неотвратимое, пророческое... На улицах никаких изменений, только женщина у лотка: "в магазинах сахара нет, а на Украине свекла течет..." Все проходят мимо, и никому дела нет, спокойны. Но это только кажется. Вот рабочие: "Фашизм не пройдет", но правда, с похмелья, заметно по их красным лицам, - им хоть что прокричать, лишь бы налили. Услышал же от них, что объявлена стачка, всесоюзная. Чуть потеплело от этого на душе. А вот газеты, еще сегодняшние, опоздавшие к событиям. Беру сразу несколько названий - «исторические» номера. Но страницы пустые, ничего интересного. Но вот, кажется, что-то нашел. Первая полоса "Известий", заявление одного из членов Политбюро: "зреет переворот... деструктивные силы, фашистская угроза, реставрация..." От сердца отлегло, но ненадолго, потому что реально становится плохо. Чего-то запаздывает поезд. Время по расписанию пришло, а моего все нет. И по трансляции никаких объявлений... Пятнадцать минут, двадцать, сорок... Томительнее ожидания не испытывал, как тогда,- ведь если не отъеду сегодня, опоздаю на работу, узнает жена - "где был, куда ездил?" Но через сорок семь минут вагоны подкатили, отдуваясь как после тяжелой гонки, едва дыша. Влез в плацкартный, на вторую полку,