Рогожин, Н. Н. Это - жизнь : новая книга прозы / Николай Рогожин. – Онега : Онежская типография, 2010. - 202 с.

126 потолка воде предел мечтаний об удобствах и уюте, потому что всю жизнь и до настоящего момента так и не испытывал в своем доме этой прелести цивилизации. Приходилось мыться в бане, среди голых мужиков, или летом, озираясь и чертыхаясь, купаться без трусов в холодном неглубоком ручье... После душа, побрившись, почистив зубы и слегка отдохнув, я вышел в город, чтобы пройтись по уже знакомым с первого раза улицам, по тем местам, которые наметил - книжные, универмаг, базар. Ничего, однако, интересного я не нашел. Те же убогие, оскудненные перестройкой полки, заваленные общественно-политической макулатурой стеллажи. Лишь на базаре почувствовалось время середины августа: сочно-красные помидоры, налитые боками арбузы, розовощекие яблоки, пупырчатые огурцы. Последние я и взял, как хорошее дополнение к тем помидорам, которые у меня были в пакете сухого пайка. С утра, с солью, будут в самый раз, перед экскурсией на остров, в музей. Побродив до вечера, изрядно проголодавшись, я решил поужинать в ресторане. Вход в него со стороны гостиницы оказался закрытым, что очень удивило и пришлось прорываться снаружи. Странно, но я ощущал ту же напористость и настойчивость, что и в поезде при перемене места. Наверное, так несвойственные мне качества дома и на работе проявляются теперь от того, что тебя никто не знает и не поддержит и нужно надеяться только на себя, на внешнюю законность. Я это и объяснил метрдотелю, расфуфыренной даме в очках, что мне негде поесть, постояльцу, но что ей пришлось согласиться и она предложила мне билет, стоимостью в пять рублей, который, однако, права на питание не давал, а лишь оказался оплатой за представление, которое ожидалось и мне пришлось покориться и заказывать себе дополнительно закуску и выпивку. Зал был пуст, но в какие то неуловимые мгновения заполнился, и стало шумно, будто на вокзале. Вокруг были разговоры, непринужденный смех, но мне почему-то было не до улыбок. Я отчего-то ощутил себя брошенным, одиноким, несчастным, немолодым, - гораздо старшим, чем эти парни, севшие за мой стол и отмечающие увольнение одного из них. А мне вспомнилась вдруг вся моя жизнь разом, мимолетом, - от юности, когда я взлетел по комсомольской линии, и до врача - выпускника института, когда я захотел вступить в партию, думая, что высшее образование открыло мне все пути, но в коммунисты меня не пустили. По избранной своей специальности докторской трудился самозабвенно, но только поначалу, первые два года, потом охладел и даже возненавидел и покатился далее - без положения и достатка. И вот остался в сорок лет - без квартиры, машины и даже без любовницы. С самого детства мне не везло с теми, в которых влюблялся. Только сейчас, за перевалом своего существования, я это понял и осознал. Мне нравились слишком уж красивые. И всегда брюнетки. Наверное, я брал слишком высокие ноты, и они мне не давались. Потому то и срывался с голоса, имея много конкурентов , которые завоевывали сердца черных красавиц быстрее, чем я. Началось это, наверное, в классе шестом или пятом, когда я выступал на сцене, и появлялась со мною рядом одна моя воздыхательница, звонким голосом читавшая строки в зале райкома партии: "слишком мало кубатуры - слишком много перекуров". Край, где я жил в