Репневский, А. В. Петр Николаевич Савицкий и профессор Олаф Брок : переписка длиною в жизнь (1916–1958) / В. А. Карелин, А. В. Репневский // Скандинавские чтения 2016 года : этнографические и культурно-исторические аспекты / Российская академия наук, Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера).

Петр Николаевич Савицкий и профессор Олаф Брок. 233 хозяйственной географии — одной из моих специальностей»54. Условия ра боты оказались нелегкими. Публиковать статьи в Чехословакии или СССР было затруднительно. Это удавалось сделать, как правило, не чаще, чем раз в год55. Брок, который после войны сохранил связи с миром славистов, предложил Савицкому помощь — публиковать его научные работы на За паде при посредничестве Якобсона. Следующие строки ответного письма Савицкого говорят сами за себя: «Дорогой Олаф Иванович! Не знаю, как и выразить Вам мои горячие, пла менные, дружеские к Вам чувства»56. Ученый кратко описал Броку свои теоретические работы 1920-1930-х годов, сделав акцент на открытом на учном методе и приложив оттиски наиболее важных публикаций, в том числе с изложением выдвинутой им «периодической системой сущего». Все это он сопроводил шутливым примечанием: «Посылаю в знак любви и восхищенья, но отнюдь не для прочтенья». Впрочем, тут же выразил уве ренность, что с помощью его метода не только российскую, но «и норвеж скую историю можно было бы проработать с точки зрения ее “подъемов” и “прогибов”. Савицкий, совершенно очевидно, искал отзыва (и сочув ствия) норвежского ученого (как россиеведа в широком смысле слова) на основные положения своей теории. Всего через 9 дней (11 декабря) последовал ответ Брока57. Профессор писал другу: «Большое спасибо за экономическую статью <...>, как и за две исторические работы. О Ваших взглядах имею уже давно некоторое поня тие. Буду теперь углубляться по силе старых глаз и старого же ума». Пись мо оказалось коротким, всего на полторы странички. Сказывался и по чтенный возраст автора (ему было уже около 90 лет), и слабеющие силы («...не успеваю писать, силы убывают»). Но, как нам кажется, профессор предпочел вежливо уклониться от обсуждения основных положений евра зийства. Мог ли старый норвежский либерал принять евразийские идеи русского друга, стремившегося если не оправдать, то понять истоки боль шевизма и определить российскую перспективу как путь, отличный от пути западной цивилизации? Такие взгляды прямо противоречили бы его убеждениям. Норвежский профессор как представитель западноевропей ского либерально-буржуазного мира искал новые подтверждения старым, привычным взглядам на советский строй, который он и после 1953 г. отож дествлял со сталинизмом. Брок не заметил и не понял (может быть, не успел понять) глубины изменений в СССР после 1953-1956 гг. Его пред ставления имели тенденцию превратиться в консервативный стереотип, оторванный от менявшейся советской и международной реальности.