Разумова И. А. Создание и реконструкция общности: случай спецпереселенцев // Ученые записки Петрозаводского государственного университета. – 2019. – № 8 (185).

Создание и реконструкция общности: случай спецпереселенцев 105 попытках ее обмана, предшествовавших высыл ке. «Успешными» такие действия оказывались для отдельных членов семей - за счет разделов, браков с бедняками, смены фамилии, заблаго временного бегства благодаря предупреждению сведущих родных или земляков. Бегство по пути в ссылку мало кому, но иногда удавалось: «По дороге, кто мог, спрятался или сбежал, когда поезд останавливался по нужде. Тех, кто бежал, рас стреливали»3 [19: 190]; «Их тоже отправили в Сибирь, но отец с другом бе жал, и они оказались на Вологодчине, где к ним очень плохо отнеслись. Питались с помойки: очистки, капуст ные листья. Решили податься на Кольский п-ов. Шли через Карелию, где их даже оставляли работать на лесо пилке, предварительно отмыв от вшей и переодев в дру гую одежду, даже документы обещали сделать. Очень они им понравились - люди-то работящие. Они пошли дальше на Север и потом очень пожалели, что не оста лись. Подучили бы язык и сошли за карелов»4 [20: 23]. Непротивление высылке у части крестьянских семей было связано с традиционными установ ками старших, которые усваивались потомками: «Помню, дедушка говорил: “Какая бы власть ни была, мы должны ей подчиняться, значит, так надо”, поэтому никто не сопротивлялся и не протестовал»5. Далее, рассказывая о жизни в Хибиногорске, та же мемуаристка заметила: «Снабжением в общем были до вольны, хотя и не всегда ели досыта. Давали пайки, деля две бутылки молока на месяц, а овощей долго не было. Конечно, народ болел, люди умирали от цинги, тифа. Сказать, что нас как-то притесняли - этого не было. Редко кто не подчинялся правилам» [22: 30-31]. «Притеснение» здесь понимается только в зна чении ответных действий власти на неповино вение, а голод, болезни и смерти из-за условий труда и быта к притеснениям не относятся даже по прошествии многих лет. Определяя нормы взаимоотношений с раз личными категориями высланных, государство время от времени меняло формальные иденти фикаторы и переструктурировало состав «спец- контингента». Новым терминам соответствовали новые смыслы, на что историки обратили вни мание. С. А. Красильников отметил, что превра щение «спецпереселенцев» в «спецпоселенцев» указывало на «завершение стадии переселения и переход к “оседанию”», но в любом случае для власти они оставались ссыльными, и в конце войны вернулось обозначение «спецпереселен- цы - бывшие кулаки». «Возвращение через 15 лет к первоначальному названию “спецпересе- ленцы” означало лишь то, что доминантой в гла зах властей была репрессия, а не миграционная составляющая упомянутого явления», - пишет историк [15: 30]. Таким же образом, отталкиваясь от значения терминов, М. Ю. Ким использует их для подтверждения того, что отношение государ ства к обозначаемой части населения менялось в зависимости от его актуальных интересов: «Сама проблема выселения кулачества из идеологи ческой плоскости со временем перешла в более практи ческую область. В этом, на наш взгляд, надо усматривать изменение формулировки “спецпереселенцы” в первые годы выселения на “трудпоселенцы” в последующие. Постепенно изменялось отношение власти к спецпере- селенцам от “врагов народа”, которых подвергли “ку лацкой ссылке”, к пониманию, что это основная рабочая сила, которой требуется соответствующее внимание для поддержания ее трудоспособности. В связи с этим в поле зрения власти оказались социально-бытовые и трудовые условия спецпереселенцев» [13: 60]. Насколько изменялись реальное положение переименованных высланных и их встречное от ношение к власти, судить сложно. Что касается самоопределения, можно уверенно предполо жить, что после присвоения статусов «кулаки» и «спецпереселенцы» последующие переиме нования сказывались на нем минимально. По крайней мере, в воспоминаниях эти обозначения легко взаимозаменяются, используются равно правно («трудпоселенцы» - реже), в отдельных случаях мемуаристы уточняют: с такого-то времени (тогда) нас стали называть (называли) трудпоселенцами (спецпереселенцами), - если в другое время их обозначали иначе. Значительно больше на социальном самочув ствии высланных сказывалось то, что принад лежность к спецпереселенцам предполагала воз можность снятия «клейма». Частичная или даже полная интеграция в нормализованное общество допускалась при неких условиях, определяемых властью сообразно с политическими и экономи ческими задачами момента. У молодежи шансов было больше, например, для мужчин основанием была служба в армии. Тексты позволяют судить о том, снятие каких ограничений воспринима лось в качестве радостных событий или знаков того, что власть сдает свои позиции в отношении к спецпереселенцам. В любом случае положи тельно воспринимался каждый шаг на пути к со циальному равенству с большинством. «Мои родители очень болезненно воспринимали, что были лишены права голоса. В 1936 году папа и мама уже имели право идти на выборы, и этим очень гордились. Кроме того, вышел Указ Сталина, что “сын (дочь) за отца не отвечает”. Это уже было достижение, и мы могли ездить. Но в паспортах оставалась метка...»6 [20: 42]. «Первые годы нашей здесь работы мы не имели пра ва вступать в профсоюз. А после 1936 года нас, выслан ных, приняли в профсоюз и дали право в выборах. Это нас очень обрадовало»7[22: 38]. «А как война началась, нас повезли в эвакуацию в Казахстан, на Иртыше плотину строить. На Кольском кулаков вроде постыдились брать в армию, а там всех мужчин и взяли < .. >. Взять моего мужа: кулаком счи тался, а учили на летчика»8[22: 86]. С началом сокращения, а затем и ликвидации системы спецпоселений усиливался дополни тельный смысл слова «спецпереселенцы»: это те, кто нуждается в реабилитации. Освобождение от спецпоселения с выдачей паспортов и возвраще нием прав происходило длительно и поэтапно, распространяясь на разные категории спецпосе-