Разумова И. А. О динамике социальных границ: власть в воспоминаниях подневольных тружеников // Ученые записки Петрозаводского государственного университета. – 2021. – Т. 43, № 2.

О динамике социальных границ: власть в воспоминаниях подневольных тружеников 111 так как руководствовался собственными пред ставлениями о справедливости. А. Ф. Поздня кова (на момент высылки 10-летняя) рассказала, как перед раскулачиванием семья отдала на хра нение соседям некоторые вещи, в том числе две рабочие дубленки. Когда они поняли, что по везут в холодные края, то попросили «шубы» обратно, но соседка стала отговариваться. «Тогда оперуполномоченный сказал: “Нет шуб, забираем корову”, - и приказал вести корову со двора», после чего имущество сразу нашлось10. Семью выселяли из Белгородской области, и получи лось, что уполномоченный оказался своего рода «спасителем» будущих жителей Заполярья. Ме муаристка такой вывод не делает, но само упо минание о факте есть знак, что это очень важное событие. И не только в перспективе жизнеобеспе чения, но и потому, что «своя» и «чужой» против ожиданий поменялись ролями. Проводниками поли тики власти были не только люди, наделенные специальными полномочиями, но и привлеченные професси оналы. А. И. Белякова, из семьи новгородских спецпереселенцев, вспоминает, как перед от правкой на высылку женщинам устроили медос мотр. Прошел слух, что беременных отпустят. Ее мать была на восьмом месяце беременности, но медработница сказала: «Ничего, доедешь»11. Именно от медицинских работников ожидается помощь страждущим, особенно в такой ситуа ции, и случай не мог не остаться в памяти, так как поведение женщины-медика по существу «противоестественно» (как и все, что произошло со спецпереселенцами). В местах спецпоселений агрессия про являлась со стороны «управляющих» и «ко мендантов». Примеров тому немало у спец- переселенцев, которые до хибинской ссылки побывали в районах Сибири, Казахстана, Даль него Востока. Рассказы о жизни на Кольском полуострове не содержат сведений о побоях и издевательствах, но свидетельствуют о поме щении под арест за нарушения режима, чаще всего - запрета на передвижения между населен ными пунктами. По мере расширения промыш ленного строительства семьи подневольных ра ботников все чаще оказывались разделенными, например между Кировском и Мончегорском, и такие нарушения не были редкостью. В по вседневной жизни спецпереселенцам досаждали «подслушивающие» и «присматривающие»12. Можно предположить, что не только репресси рованные были объектами тайного контроля. За любое преступление или политическую не благонадежность, реальные или приписанные на основании доноса, и спецпереселенец, и «воль ный», и начальник, и надзиратель могли быстро превратиться в осужденных с последствиями вплоть до самых трагических. При ситуативных взаимодействиях большое значение имели личные связи из прошлой жизни, случайные встречи бывших знакомых, коллег, которые формально оказались по разные сто роны социальной границы. Деда Р. П. Грицаен- ко при раскулачивании арестовали и отправили в лагерь. На последнем пересыльном пункте од ним из «начальников» оказался его бывший со служивец по царской армии, и он «сделал все», чтобы дед попал не на Соловки, а на лесоповал под Кемью, что на тот момент было спасением13. Постоянно утверждается идея, что всё решали личные качества человека. К. Н. Ильина, некото рое время находившаяся на поселении в Амур ской области, сохранила воспоминание о двух комендантах. Первый «был душевнее и до брее» и однажды дал возможность тем, у кого есть силы и деньги, тайно уйти из спецпоселка. На его место пришел «жестокий комендант». Во преки разрешению НКВД, он не отпустил мало летних детей и пожилых членов семьи с приехав шим за ними из Хибиногорска родственником. Более того, семье перестали выдавать хлеб до тех пор, пока у них не закончились оставленные род ственником сухари14. В целом мемуаристы склонны истолковы вать поведение представителей власти, не соот ветствующее статусным ожиданиям, как про явление личных качеств людей - добрых и злых. ЗАКЛЮЧЕНИЕ С одной стороны, нельзя отрицать устой чивость образа «власти-врага», преемственно сохраняющегося в памяти и «постпамяти» де портированных и репрессированных. С другой стороны, фактор времени действует в разных направлениях, поскольку актуальные оценки и своего «настоящего», и общего «прошлого» колеблются в широком диапазоне. Из круга «преступной власти» выделяются особо уважаемые персоны, благодаря высокой личной репутации, активному участию в обу стройстве местной жизни и высокому статусу в локальной истории. Они помогали если не смяг чить противостояние «жертв» и «насильников», то снизить градус социальной агрессии. Балансу в отношениях власти и подвластных способство вало укрепившееся с опытом осознание факта, что застрахованных от сумы и тюрьмы нет, нет их во всех эшелонах советской власти. Конфигурации отношений представителей власти с вынужденными переселенцами склады вались, во-первых, из рутинных взаимодействий,