Разумова, И. А. Поминальные обряды: типология, сценарии, функционирование : (на примере современных семей Кольского Заполярья) // Труды Кольского научного центра РАН. Серия «Гуманитарные исследования». – 2011. – 3 (6), вып. 2.

в полемику, касающуюся интерпретаций, основанных на историко-типологических построениях. Представляется, что и религиозный, и «родовой» факторы устойчивости практик поминовения являются до известной степени постоянно действующими, отчасти соперничающими, отчасти поддерживающими друг друга и опосредованными прочими культурно-историческими обстоятельствами. Подробно рассмотрев различные типы поминовений, связанных в первую очередь с посещением кладбища, Ю.Ю.Сурхаско выделил в отдельную группу обряды посещения могил. Эти обряды, как он пишет, «могли выступать и относительно самостоятельно, так сказать, вне поминального графика. Но по сравнению с приуроченным к поминкам коллективным паломничеством на кладбище обряды посещения могил по разным другим поводам носили менее театрализованный, скорее даже интимный, характер» [Там же: 123], поскольку осуществлялись по разным поводам, в том числе сугубо личного свойства. Таким образом, само посещение могилы умершего родственника может рассматриваться как ритуал, независимо от того, включено ли оно в развернутый обрядовый сценарий. К.К.Логинов, вслед за Ю.Ю.Сурхаско, рассматривает посещения могил по частным поводам в качестве самостоятельного типа поминовений. Основные элементы и схема посещения могилы у карелов [Сурхаско, 1985: 124] и русских Заонежья [Логинов, 1993: 178] во многом сходятся. Обобщив эмпирические данные, К.К.Логинов предложил следующий перечень мотивов, по которым посещаются могилы умерших вне ритуально заданных временных рамок: «1) невеста-сирота перед или после свадьбы, 2) призывниками перед отъездом к месту службы и после службы, 3) после сна с «предупреждением» от покойного, 4) с целью получить исцеление или помощь в трудной жизненной ситуации, 5) для «передачи привета» родственникам, похороненным вдалеке, 6) для испрошения «прощения» у покойного, 7) по другим поводам» [Там же: 211]. К другим поводам, очевидно, можно отнести обычай «навещать покойных родичей в связи с более или менее значительными событиями в хозяйственной деятельности» или просто «желание побеседовать с покойными родственниками» [Сурхаско, 1985: 123]. Частные посещения инициируются значимыми и, как правило, сопряженными с ритуальным оформлением событиями индивидуальных биографий (брак, проводы в армию и т.п.), важными производственными начинаниями, личными психологическими состояниями. Последние могут быть дифференцированы, в частности, по тому, кто мыслится инициатором контакта живого и умершего: живые испытывают потребность в посещении могилы, умершие «напоминают» о себе. Материалы, собранные по этнографическим источникам и в местностях с относительно устойчивым сельским населением, существенно дополняются данными из интервью с городскими жителями и их рассказов о связи с умершими родственниками [Разумова, 2001: 106-123]. Сюжеты, которые мотивируют необходимость контакта с покойными, показывают, что поминовение в большинстве случаев детерминировано двумя субъективными факторами. Во-первых, это нестабильность переживаемой ситуации, когда реальная социальная сеть рассматривается индивидом как «ненадежная» и необходимы «помощь», «совет», «благословение» и т.п. умершего, обычно конкретного. Во-вторых, это «угрызения совести» по поводу несоблюденных правил, причем не только поведения (прежде всего, ухода за могилой как «отдания долга»), но и внутреннего отношения к ушедшим из жизни близким. Личные инициативы нарушают предписанный порядок, поскольку коммуникации с иным миром без опасности для живых желательны только в санкционированные традицией и религией дни, в определенный момент совершения другого ритуала и т.д. 7