Разумова, И. А. Этнокультурные аспекты функционирования семьи на Кольском Севере : (по историко-этнографическим материалам) // Кольский Север в XX-XXI вв.: культура, наука, история / Рос. акад. наук, Кол. науч. центр, Центр гуманитар. проблем Баренц региона. – Апатиты, 2009.

хозяйственная особенность наложила отпечаток на общественную жизнь населения данных местностей» [Там же, 19786, с. 154]. Историко этнографические данные, касающиеся организации, времени существования, распространения семейных артелей, свидетельствуют о высокой адаптивности поморских семейно-родственных производственных объединений. Прямая зависимость выживания от успешности промыслов определяла не просто уровень благосостояния, но и экономическую культуру семей в целом, связанную с периодами возвышения и упадка тех или иных поселений и «фамилий» [Ушаков, 1998]. Динамика этой культуры, в свою очередь, обусловлена целым рядом социально-экономических и природно-экологических факторов. Так, в первой трети XX в., когда «дары моря» начали иссякать, и снизилось значение рыбных и зверобойных промыслов, поморы отчасти переориентировались на оленеводство, заимствованное от саамов, и стали постепенно приобщаться к огородничеству, не говоря уже о переходе к видам деятельности несельскохозяйственного профиля [Алымов, 1929]. К сожалению, большинство аспектов функционирования поморской семьи и динамики семейного бьгга в XX - начале XXI вв. остаются неосвещенными. Описывая традиционную семью поморов, нередко историки и бытописатели ограничиваются общей характеристикой семьи патриархального типа: «Домашний склад жизни поморов носит патриархальный характер. Вся семья от мала до велика подчинена старейшему в семье. Если в семье два-три женатых брата и родители их живы, то родители и распоряжаются, и заведуют хозяйством, они же руководят работами домочадцев. Если такая семья живет дружно и не «делится», она пользуется большим уважением односельчан, да и окружных деревень, и всегда зажиточна, если не богата» [Попов, 1910, с.41]. Идеализированный (даже фольклоризованный) образ поморской семьи воплощается в журналистской риторике: «Хорошая, крепкая семья - была большим подспорьем в жизни поморов. Когда все ладится, и дети к работе тянутся. С ранних лет проходили они отцовскую науку: как хозяйством править, как с морем ладить» [Яковенко, 1985, с.36]. Как и в трудах по этнографии саамов, в исследованиях поморской материальной культуры основное внимание уделяется жилищу. Семья и дом (и как жилищный комплекс, и как концепт) - взаимообусловленные этнокультурные феномены. В русских (подчеркнем это) описаниях поморского быта, научно этнографических или беллетристических, они обусловливают друг друга. Поморский дом - ключевой символ поморской культуры и поморской семьи, их характеристики сходны по семантике. В описаниях дома, относятся они к позапрошлому веку или рубежу XX-XXI вв., подчеркиваются стабильность, «крепость», благосостояние, порядок - в значениях и чистоты, и упорядоченности. Это собственно «дом», отличающийся от «избы» - жилища земледельцев, особенно средней и южной России: «Внешний вид рыбацкого селения производит впечатление зажиточности и не может идти в сравнение с сельским видом, напр., в центральной России. Все постройки, правда, сплошь деревянные, крыты тесом и только изредка железом; но здешняя изба похожа скорее на дом и часто имеет две-три и больше комнат < ...> . Везде на каждые два дома, даже чаще, приходится баня» [Никольский, 1927, с.29]. По мнению наблюдателя начала XX в., поморы «заботятся, главным образом, о том, чтобы все необходимое в их жизни было прочно, чисто, удобно» [Попов, 1910, с.45]. Даже в кризисные исторические периоды, судя по большинству этнографических 44