Разин, Е. Ф. И не только о Саласпилсе : документальное повествование / Ефим Разин. – Апатиты : Апатит-Медиа, 2004. – 129 с. : ил. – (Наша память : к годовщине Великой победы в борьбе с фашизмом).

нас память об удачном побеге наших товарищей, и всем заключенным показать, что они-де хозяева положения. Может, у кого появилась мысль: ну и что, что попали в лагерь при немцах? Ведь вы там, мол, сидели, и все. Подумаешь, неудобства были. Так ведь война! Это понятие —"сидели" —живуче, как это не странно, живо и до сих пор. Мне все эти десятилетия доводилось слышать: "Ну и что, что сидели! Ведь не воевали". Причем, говорили такое в лицо вроде бы серьезные люди. И даже совсем недавно, в дни празднования 50-летия Великой Победы советского народа в годы Великой Отечественной войны, чуть что, слышалось: "Вы ведь не воевали, сидели при немцах". И вот уже сколько лет теперь я не "лежатый" - отнялась правая сторона тела, правая нога и правая рука. Сказалось "сидение" при немцах. Вот так-то. А что значит "видели"? По свидетельствам материалов Чрезвычайной Государственной Комиссии, опубликованных вскоре после войны, в Саласпилсском лагере смерти немецкие фашисты расстреляли, повесили, отравили, забили до смерти, уморили голодом более 100 тысяч мужчин и женщин, детей и стариков. Евреев, не только из Латвии, но и из многих стран Европы. Военнопленных. Мирных жителей Северо-Запада. Нет сомнения, что погубили бы больше, осуществляя свою политику колонизации жизненного пространства. Но самое сложное, с чем столкнулись фрицы, так это уничтожение трупов. Человека убить легче легкого —нажал курок, и все. А вот избавиться от останков человека — как? Но для того, чтобы все шло по намеченному гестаповцами плану, надо было перед гибелью человека взять от того все, что можно. Потому-то понятие "сидели" в концлагерях, как и в Саласпилсе, было продуманной системой. Узники Саласпилсского лагеря смерти прежде чем "освободить жизненное пространство", работали на строительстве железной дороги, трудились в каменоломнях, торфяниках. Ну, а нашему бараку было определено "сидеть" на парашах. Ждать своего конца. После строжайшей изоляции, которую выдержали не все, нам не довелось просто так "сидеть". Не знаю, свежий ли воздух, ощущение того, что мы выстояли, выжили, где-то прибавили сил. Нас в очередной раз пропустили через баню, таким же путем, как и раньше. И снова на параши! Только под более усиленным конвоем. Опять —взад и вперед, с жердью на плече, а к жерди прикручена проволокой та же ванночка для купания детей или бак для кипячения белья, заполненные зловонной жижей из выгребных ям бараков. Однако силы убывали. Все меньше и меньше оставалось рабочих групп, возрастала нагрузка на тех, кто еще был способен двигаться. На сколько бы хватило сил, трудно сказать. Но пополз слух: отправка! Не могу объяснить природы, сути этого лагерного "телеграфа". Вроде бы и общения не было между бараками, однако информированность существовала. Каким-то неизвестным мне образом вести кочевали из барака в барак. Потом уже, читая книги, воспоминания бывших саласпилсцев, узнал я, что существовало и в Саласпилсе подполье, 57