Разин, Е. Ф. И не только о Саласпилсе : документальное повествование / Ефим Разин. – Апатиты : Апатит-Медиа, 2004. – 129 с. : ил. – (Наша память : к годовщине Великой победы в борьбе с фашизмом).

"кормильцы" эту бочку у лагерной ограды, так просто. Когда узнали мы обо всем, расхватали все эти ершовы косточки. Вроде бы голод и обманут. Атолку-то. Лишь насолишься, а потом на воду тянет. Но все-таки... Но то война была, захватчик в нашей стране хозяйничал. Теперь-то что! Появились миллиардеры, которым все доступно, и новые нищие, безработные, бездомные, которые тоже рады любой пище. Тут многое надо высказать, но мой разговор - о былом. Нынешнее бедствие так же сгинет, как сгинула в те времена неметчина с ее стремлением "перестроить" весь мир. Невозможно путёво рассказать обо всем, что было в Моглино. Пробыли мы там всего-то около двух месяцев. Привезли туда в начале ноября что ли, в конце декабря 1943 года отправка. Почему-то многое мы связывали с переводом в другой лагерь. Знали, что именно к Риге нас повезут. Видимо, лагерная охрана, чтобы сбить отчаяние, а в отчаянии заключенные могли пойти на все, распространяли слухи о порядках, о чистоте и прочих прелестях нашего нового обитания, о которых я упоминал и в своем письме матери. Откуда мы могли знать, что ждет нас где-то там. Ведь всегда говорилось: хорошо там, где нас нет. А Моглино осталось памятным еще вот почему. Наружную охрану лагеря, на вышках, несли эстонцы. Чуть что, ревут: курат, курат. Ругательное что-то. Думалось, что в семье не без урода, всегда среди людей есть плохие, даже звери. Ну, и эти, считали мы, мало ли чем недовольны нами. Это теперь становится понятным, что часть эстонского народа ненавидела все советское, видела в нас не людей, а каких-то врагов, с одной стороны, отбросов человечества. Годы учат, годы лечат. И сейчас, когда нынешняя Эстония не может терпеть у себя все русское, начинаешь понимать мотивацию их поступков в далёком 1943-м. Вот они, те самые и их потомки, переносят ненависть на сегодняшних русских, помогавших освободиться от фашистов, обновлявших их скудную землю, видят в русских "оккупантов", "захватчиков”. Но обратно, в прошлое. Как бы то ни было, многое мы связывали с отправкой. Вот он подошел, день, когда начались счет-пересчет, волнения наши, хлопоты, какие всегда бывают перед переездом. Хотя какие у хефтлингов хлопоты! Встал, повязался веревкой, вот и готов. Но у охранников забот своих немало, еще и еще раз уточняли списки. А нам так хотелось, чтобы с этой же группой попала и мама. Кстати, матери очень повезло на людей, с которыми свела ее судьба. Это и их стараниями перепадала нам иногда лишняя пайка хлеба. Женщины Моглина, зная, что у Разиной томятся по другую сторону проволоки двое сыновей, собирали хлеб, делились частью своей пайки, чтобы собрать передачку, поддержать. Вот почему, начиная свой рассказ о мытарствах в концлагерях, я повел речь прежде всего о женщинах, о тех, кто вместе с нашей матерью переносил все невзгоды и в то же время проявлял заботу о других. Жаль, что так мало я знаю о них, но так получи­ лось. Распросить бы подробнее мать свою, но увы! Сказалось все пережитое. 42