Разин, Е. Ф. И не только о Саласпилсе : документальное повествование / Ефим Разин. – Апатиты : Апатит-Медиа, 2004. – 129 с. : ил. – (Наша память : к годовщине Великой победы в борьбе с фашизмом).

нет, но что попадет, все в рот. Прошу вас, не шлите хлеба. Мы не умрем, если немножко попостничаем. Только бы попасть вместе. Отсюда отправляют только в Ригу, там огромный лагерь, говорят, около 30000, но чистота, опрятность. А здесь - ночью проснешься, повернуться нельзя, тесно, всюду кусает, не стерпишь, всплакнешь, идешь на парашу вшей бить. Мамочка, старайтесь попасть вместе в отправку, говорят, что семейных отправляют вместе". Сейчас, когда читаю я эти самые карандашные каракули, вижу наивность написанного, но вникну в каждое слово, и как будто холодом пахнет. Тем самым, который крылом смерти охватывал тогда нас каждый день. Хочется пояснить некоторые строки. Я сначала говорил, что на работу гоняли нас. Дело в том, что это такое - работа. Не знаю, чем это было вызвано, но надумали охранники наши еще один ряд колючей проволоки вокруг концлагеря установить. А это уже - работа за воротами. Рядом проходила дорога, по которой и крестьяне проходили, проезжали. У них-то по сути дела ничего нет, но делились с арестантами. Где-то в семидесятых годах отдыхали мы с женой Антониной Петровной в пансионате под Лугой. Отправились на экскурсию в Печорский монастырь. Так автобус экскурсионный проходил через Моглино. Попросил я шофера и экскурсовода остановиться там. Считанные минуты - прошел до небольшого памятного обелиска, установленного там, возложил цветы. Помолчал, стиснув зубы, и снова в салон автобуса. Трудно, ой как трудно встречаться снова со своей болью, со своим горем, со своей бедой!.. Так вот, народ выгоняли за территорию лагеря - столбы вкапывать, колючую проволоку натягивать. Там, как я сейчас горько шучу иногда, приобщился к "западной цивилизации”. Товарищи по несчастью где-то раздобыли мерзлой, гнилой картошки. Отыскался тазик, жестяной, с которым россияне в баню ходили, в нем на костре и сварили картошку. При перекуре сели вокруг огня. Я так по-интеллигентски беру картофелину, чистить начинаю, отковыривая гнильцу и обмороженные части клубня. Пока я с одной картофелиной справился, гляжу - в тазике почти вся! Мои сотоварищи, те, которые уже приобщились к такому укладу, не чищенную, с кожурой, с гнильцой - за щеку. Как судить их? Ох, голод. К стьщу нашему, и сейчас вижу иногда такое: люди, прежде всего старые, роются в бачках с отходами, ищут, что годится в пищу. Хотя совсем недавно, уже в нынешней жизни, не в войну, не мог представить такое. Однако же наступили непонятные времена, когда вроде бы в спокойной жизни появились голодные. Я сам прошел через такое, когда стремился забить в рот все, что можно было жевать и проглотить. Сопоставить сегодняшнее и былое невозможно. Но... Вспоминаю. Даже фашисты погнушались, не стали варить нам суп из ершей, те уже подгнили, расползаться начали. И так у ерша - что за мясо. А здесь лишь кости да соль. Солёные до невероятности. Бросили наши 41