Разин, Е. Ф. И не только о Саласпилсе : документальное повествование / Ефим Разин. – Апатиты : Апатит-Медиа, 2004. – 129 с. : ил. – (Наша память : к годовщине Великой победы в борьбе с фашизмом).

чуда, чуда возращения близких с войны, исцеления от ран, хоть какой-то радости. И люди обращали свои взоры к тому, кто, казалось, мог, кто обязан был помочь! Просили, требовали. А он, равнодушно взирающий с высоты своих небесных чертогов, не спешил на помощь. Но и не убивал, не жег. Так вот и в мою голову тогда вползли мысли о милости божьей, о том, что он единственный поможет. Это сейчас, уже имея за спиной много десятков лет, пройдя немалую школу жизни, я пошел к людям с лекциями о материалистическом подходе к жизни, рассказываю о насущных задачах по воспитанию гуманистических начал, о необходимости человека быть человеком. А тогда мне и было всего 16 лет. Когда война началась, шел четырнадцатый. Мусора в голове хватало. Вернусь к запискам, прошедшим с матерью по фашистским концлагерям и спасенным ею как дорогое слово сына. Все прочитать теперь не смогу, куски бумаги стерлись. Но вот что я смог разобрать: "Дорогая мамочка! Павел прихворал, он с воскресенья босый. На работу не ходил. Со вчерашнего дня жаловался на недомогание, а сегодня не встал. Я пробыл один день без обуви, выменял у Демы сапоги на френч. Мы у коменданта просили вас повидать и поговорить, он обещал, когда будет посвободнее. На днях, говорят, будет отправка, старайтесь попасть тоже. Днем шевелишься, но ночью вши, клопы житья не дают. Знакомых таких нет, поговорить не с кем. В брюхе пусто, все это вместе - хоть плачь. Теперь вот Павел слег, еще забота. Близка отправка, а он слег. Когда мы работали на станции, все чего-нибудь достанешь. На дороге кусок хлеба спросишь, кто-нибудь даст. Но из-за обуви мы отстали от команды. Вот с Павлом беда, но делать нечего, может, скоро и пройдет. Но пока ему тяжело: шум, холод". Я делал специальные пропуски, в них - ссылки на бога, который-де поможет, который защитит. Как бы не так! Помог, защитил. С именем бога шли гитлеровцы на нашу страну, у каждого на пряжке поясного ремня об этом извещалось. И именем божьим прикрывали свои зверства. Не сразу пришло четкое понимание всего этого, но сама реальность воспитывала убедительнее всяких учебников и славословий. А вот еще строки, из другого такого письма: "Как живете-можете? Как здоровье, как сыты, как одеты? Как вы себя чувствуете? А мы живём - день да ночь и сутки прочь. Пока мы здоровы. Павел поднялся, я тоже денька два чувствовал плохо, но тоже оправился. Вчера Дема заболел, слег. Все это знаете - отчего: недоедание, утомление от жизни такой. Со жратухой кое-как бьемся, через пень, через колоду, но теперь начинаем привыкать, находит какая-то апатия. На работу попадаем редко. Лежим днями на нарах, бьем вшей, блох, клопов. От истощения холод очень берёт. Прислали вы сегодня буханку, её уже почти нет, в мешочке прятать не решились, а из кармана, сами знаете, по кусочку, да и все. Прошу вас я убедительно, не шлите хлеба, вы же сами не доедаете, ну, зачем шлете? Я вижу, вы там постничаете по-настоящему, у вас только кожа да кости остались, какие вы тощие, поддерживайте себя хоть хлебом. Мы уже привыкаем, хотения сильного 40