Разин, Е. Ф. И не только о Саласпилсе : документальное повествование / Ефим Разин. – Апатиты : Апатит-Медиа, 2004. – 129 с. : ил. – (Наша память : к годовщине Великой победы в борьбе с фашизмом).

вышках и в ночное время, утихомириваются. Вроде бы даже заигрывают с теми, на чьи спины только что обрушивали удары. Знают, что здесь - масса, люди, которые, если что, готовы на все. И шутить, а тем более злобить их нельзя! Расползается народ по нарам. У каждого свое место, и попробуй, посягни на него. Не допустят окружающие. Как-то спокойнее, когда рядом тот, чье плечо ты ощущал вчера, позавчера. И сосед становится твоим другом, твоим братом. И он нуждается в твоей поддержке, и он хочет быть уверенным, что ты заступишься за него, если кто посягнет на его права. Великое чувство товарищества - оно помогало видеть себя не просто парнишкой, ввергнутым в страшную беду, а членом коллектива. Каждый раз, когда приходится вспоминать пережитое, чем дальше время отодвигает былое, невольно начинаю иногда даже думать: не дурной ли сон идет в голову, не читано ли, не видено ли в кино такое. Несколько раз, встречаясь с молодыми, пытался по их просьбам рассказывать о войне, как она коснулась меня. Слова приходят на ум какие-то книжные, ну, как стертые от частого употребления пятаки - по размеру вроде и пятак, а разобрать, где орел, а где решка, трудно. Так оно с воспоминаниями. Рассказывать о концлагере - это нужно собирать слова самые ужасные, характеризующие самое гнусное, зверское. Надо быть подлинным зверем, чтобы выдумать для человека то, что использовали фашисты, измываясь над людьми. Время сохранило документальные свидетельства и об этом периоде моей жизни - моей, брата, матери. Мама через концлагеря пронесла два письма, которые дошли до нее через многие руки, совершенно случайно. Ведь надо было найти карандаш, найти листки бумаги, да и написать письмо было весьма сложным делом. Но здесь я хочу сделать небольшое отступление. Мои близкие были старообрядцами поморского согласия беспоповцами приемлющими брак. Так зовется одно из старообрядческих объединений. И я, и брат, и мать были крещены по-старообрядчески. Мама наша, окончившая до революции четыре класса староверческой гимназии, была по давним годам грамотной. Ее привлекли к школьной работе. Пройдя в свое время ускоренные курсы по подготовке педагогов начальной школы, сеяла в предвоенные годы доброе, разумное, вечное. А хозяйничала дома, вела все домашние дела ее мать, наша с Павлом бабушка, истинная староверка, искренне верившая в бога. Она не очень-то заботилась о нашем богословском образовании, однако молитвы, которые обращала к своему богу, в какой-то мере достигали тогда и наших ушей. Так вот, в годы войны, когда кругом кровь, смерть, пожарища, когда оказались мы ввергнуты в муки, мечталось о освобождении, хотелось облегчения мук, на язык нередко ползли и слова о боге. Ведь это было - в годы Великой Отечественной войны повысилась и степень религиозности. Люди делали все ради Победы, но хотелось и 39