Разин, Е. Ф. И не только о Саласпилсе : документальное повествование / Ефим Разин. – Апатиты : Апатит-Медиа, 2004. – 129 с. : ил. – (Наша память : к годовщине Великой победы в борьбе с фашизмом).

Из нашей семьи никто не привлекался. Многих саласпилсцев я встречал, и никто не говорил об этом. Ни разу не слышал горестных жалоб. Значит, люди, попавшие в Саласпилс, прошедшие через страдания этого лагеря смерти и оставшиеся живыми, заслуживают уважения. О ГУЛАГе они ничего не знают, лишь понаслышке, да и из голосов нонешних пропагандистов. А вот о бездушии слышать приходилось. И не редко. В каждый приезд в Латвию на встречу с бывшими заключенными Саласпилса. В последние посещения его много беседовал с бывшими несовершеннолетними узниками фашизма, теми самыми, у которых фашисты брали кровь и которые чудом остались живы. Тогда еще дети, мальчики и девочки, после того как у них взяли кровь по несколько раз, были втайне от родителей переданы в монастыри, в крестьянские семьи. "Ну, будут ли у нас какие-либо льготы? - сетовали они. - Хотя бы телефон дома иметь, ведь хворости мучают. Как-нибудь будет возмещен ущерб, нанесенный нашему здоровью?". Что мог ответить им тогда? Да и сейчас. Как они теперь там, в "свободной” Латвии, в стране, откуда поступают горестные вести о положении русских, о положении ветеранов Советской Армии, о ветеранах труда, ставивших на ноги промышленность Латвии? А в России что? Наконец-то компенсация, обещанная Германией, попала в руки тех, кто прошел через фашистскую неволю, кто был в концлагерях, на работах в Германии. Самому "юному", родившемуся в фашистской неволе, а им тоже полагается эта денежная германская компенсация, уже сколько лет? В основном это старые люди, которыу далеко за шестьдесят, это былым несовершеннолетним узникам фашизма. А тем, кто попал в неволю совершеннолетним? Сколько их, прошедших каторгу? Какие их годы? И вся эта денежная компенсация за пережитое в ту, теперь далекую войну, всего-то ничего. Здесь уместно вспомнить, что жителям западных стран, прошедшим через немецкие тюрьмы и концлагеря, вывезенным на работу в Германию, такая компенсация была выплачена давно, когда она была, может быть, более нужна для восстановления здоровья. И в совсем другом размере, конечно, более высоком. Вот так-то. Все это я вспоминаю по тому, что до сих пор боль живет в сердце. Все прошлое не прошло бесследно. Потому и полупарализованный стучу все это на пишущей машинке левой рукой, правая же рука, как и правая нога, не работают. Потому-то и ушли из жизни шестидесятилетними Петров, Михайлов, Лесков. Немногим больше было Царькову. Уже не стало Блинова, Архипова. Из Новоржева писем не поступает, и былые мои коллеги - журналисты новоржевской газеты скупятся, видимо, ведь почтовый конверт на ответное письмо сейчас стал очень дорогим. Совсем недавно ушел из жизни брат мой Павел. Однако, былое будет жить, пока мы живы. Бывшие заключенные фашистских тюрем и концлагерей не забудут, не простят. И будем плакать взрослыми слезами. Как, к примеру, Никандр Михайлович Царьков, об этом пишет, в частности, его жена Анастасия Васильевна: 127