Пожидаева, О. В. Психоделика в русской словесности - миф или реальность? : размышления над статьей последнего словаря-путеводителя по современной русской словесности Сергея Чуприна / О. В. Пожидаева // Наука и образование. - 2010. - № 11.

170 Современные проблемы педагогики, психологии, истории О. В. Пожидаева Психоделика в русской словесности — миф или реальность? (Размышления над статьей последнего словаря-путеводителя по современной русской словесности Сергея Чупринина) Известный современный критик Сергей Чупри- нин в одной из своих последних работ «Русская литература сегодня: жизнь по понятиям» создает своеобразный словарь-путеводитель по современ ной словесности, уделяя при этом внимание психоде лической литературе и галлюцинаторному реализму. Psiche —по-гречески душа, delia —иллюзия, delos — ясность. Ссылаясь на мнение художника и литера тора П. Пепперштейна, критик определяет психоде лику как «просветление души». Она предполагает соприкосновение с иллюзиями, «заведомо неистин ным», психоделика —это «натаскивание на реаль ность» посредством прохода через многочисленные дереализации, слово «напоминает о греческом Дело се —месте, где находился оракул». Работа с изменением состояния сознания стала достоянием художественной словесности в 19 веке благодаря «Исповеди англичанина, любителя опи ума» Т. Куинси (1822), поэме, созданной под воздей ствием опиума, «Кубла Хан» (1798, издана в 1816 оду) С. Т. Кольриджа, «Искусственному раю», «По эме о гашише», «Опиоману» (все опубликованы в 1858, 1860 годах) Ш. Бодлера. В 1950-1960-х го дах, совпав с расцветом движения хиппи, психо делическое искусство, наряду с психолитическими препаратами, стало своеобразным протестом про тив общества потребления с его культом телесного здоровья, здравомыслия. Хорошо известны психо делические опыты известного английского филосо фа и писателя Олдоса Хаксли, которые он описал в книгах «Врата восприятия» (1954), «Ад и рай» (1956 г.), романе «Остров» (1962 г.). В России, заме чает С. Чупринин, начало такой литературы —«Ка ширское шоссе А. Монастырского (1987 г.), „Мифо генная любовь каст*1» Павла Пепперштейна и Сер гея Ануфриева. Критик справедливо утверждает, что подобная русская литература в подавляющем боль шинстве «симулятивна»: авторы не оказываются за ложниками измененного сознания. Зачастую «бред двоемирия» становится данью моде.1 Чешский филолог, живущий в Москве, Томаш Гланц в эссе «Психоделический реализм. Поиск канона»2 также пытается определить особенности и идеи современной психоделической литературы. При этом исследователь указывает, что измененное, «искусственное», сознание, которое становится пред метом исследования психоделической литературы, с трудом поддается терминологическому описанию: искусство изначально предполагает изменение со знания, определенную степень «искусственности» мировидения (вспомним размышления В. Б. Шклов ского о приеме «остраннения» (от слова «странно») в словесном творчестве). С одной стороны, психоделика восходит к во сточным мистическим практикам, святоотеческим текстам, учению философов-идеалистов, целью ко торых был поиск некой архетипальной истины и фундамента сознания, универсальных связей все го со всем, постижения с помощью интуиции или измененного сознания жизни как метафизически- космического процесса. Что в литературе было свой ственно, например, романтикам и символистам. С другой стороны, истоком психоделических опытов нового времени, замечает Гланц, является скепсис по отношению к любым универсальным свя зям, становится важной не свобода общения с вечно стью и собственным внутренним миром, прошлым или бессознательным, а свобода в отношении к соб ственным фантазмам. Пишущий в последнем случае «обеспечивает иллюзию вечной —фантомной —жиз ни». Корни такого типа повествования Гланц видит в сказках и фольклорной фантастике, «где самые тяжелые кошмары развиваются с призрачной лег костью». Критик считает, что работы Пепперштей на и его Инспекции Медицинской Герменевтики предполагают сочетание «психоделики с дискурсом детской литературы». В текстах Пепперштейна пред ставлено сознание, которое наблюдает за собствен ными эксцессами и одновременно интерпретирует их. Ссылаясь на критика Андрея Ерофеева, чеш ский исследователь замечает, что такой «автодиа гноз» отличается и от полного погружения в сти хию галлюцинаций, и от позиции концептуалистов. Возможно, в данном случае литературный текст мо жет пониматься в русле идей Э. Гуссерля и М. Хай деггера, которые унаследовали кантовское проти вопоставление «природы» и человеческого «духа» и определили мир как «систему значений», а чело века как творца этих значений. Экзистенциально феноменологический подход делает произведение не застывшим объектом («текстом»), а «актом» об щения и, одновременно, актом создания (как авто ром, так и читателем) индивидуального «значения». Наконец, рассматривая психоделику как страте гию, набор приемов, эффектов и трансформаций, Гланц указывает, что в 90-е годы XX столетия са- 1 Чупринин Сергей. Русская литература сегодня: жизнь по понятиям. М.: Время, 2007. С. 482. 2 Томаш Гланц. Психоделический реализм. Поиск канона // НЛО. —2001. —№ 51.