Пожидаева, О. В. Психоделика в русской словесности - миф или реальность? : размышления над статьей последнего словаря-путеводителя по современной русской словесности Сергея Чуприна / О. В. Пожидаева // Наука и образование. - 2010. - № 11.

О. В. Пожидаева Психоделика в русской словесности —миф или реальность? 171 ма литература сознательно приобретает черты пси хотропного препарата. Эта идея заложена в пьесе В. Сорокина «Dostoevsky-trip» (1997), где Толстой, Горький, Кафка, Бунин, Флобер и другие писатели упакованы в таблетки и провоцируют изменение ду ши и сознания у тех, кто их принимает. Все семеро участников действия пьесы получают одинаковую «дозу» Достоевского и «проваливаются» в художе ственное пространство романа «Идиот». Сначала они примеряют на себя роли героев романа и имеют имена, потом превращаются в M l, М2, Ж1, Ж2, ... Ж5 причудливо дополняя мир Достоевского опытом собственного «подполья», «мерзостей жизни». Ре зультатом психоделического опыта здесь становится физическая смерть всех участников. Напомним —их семеро. Сакральное число, связанное с идеей вос кресения, воскрешения, в произведении Сорокина обманывает и становится смертоносным. Напомню финал пьесы. Х и м и к . Достаточно (закуривает). Как говорит мой шеф —эксперименталь ная фаза завершена. Теперь можно с уве ренностью констатировать, что Достоев ский в чистом виде действует смертель но. П р о д а в е ц . И что делать? Х и м и к . Надо разбавлять. П р о д а в е ц . Чем? Х и м и к (задумывается). Ну... по пробуем Стивеном Кингом. А там по смотрим. 1 В сущности Сорокин литературным текстом, об разом смертельной «передозировки» Достоевским сказал то же, что и Жорж Батай в книге «Лите ратура и зло» (1957). Изучая судьбы и творчество Э. Бронтэ, Бодлера, Мишле, У. Блейка, Сада, Пру ста, Кафки, Жене, Батай обращает внимание на то, что каждый из авторов переходит границы дозво ленного. У каждого своя «неправильность», сметая барьеры, они оказываются в ином измерении, где «пропадают и сливаются противоположности», веду щие к истине. Литература —общение, и не всегда по привычным правилам. «Литература не безобидна, и в конечном итоге она должна признать себя ви новной. < ...> Литература... —вновь обретенное дет ство. Но если бы детство вдруг оказалось у власти, осталась бы его истина в сохранности?»2. К сло ву сказать, в пьесе В. Сорокина принявшие «дозу» Достоевского герои вспоминают кошмары из сво его детского прошлого. Возможно, отчасти ту же идею несет и роман букеровского лауреата этого года М. Елизарова «Библиотекарь». Итак, путь психоделического обретения истины не нов и по существу по-своему продолжает извеч ный философский диалог о конфликте идеально го и материального, объективного и субъективного в процессе познания. Интереснее понять, насколько органично для русской культуры появление текстов А. Монастыско- го, П. Пепперштейна и С. Ануфриева, В. Пелевина, В. Сорокина, Л. Петрушевской и других писателей, которые балансируют на грани сна и яви, делают психотропные препараты составляющей жизни сво их персонажей. Состояние безумия, сумасшествия как способ обретения истины о мире не исключение для русской литературы. Вспомним хорошо извест ные произведения П. Я. Чаадаева, А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, А. Белого, Ф. Со логуба, М. Булгакова, Вен. Ерофеева. Однако упо минание об изменении сознания путем воздействия на него психотропных препаратов не так часто. Например, в романе Л. Н. Толстого «Анна Каре нина» автор несколько раз обращает внимание на то, что Анна употребляет лекарства, в состав которых входит морфин или опий. «Анна между тем, вернув шись в свой кабинет, взяла рюмку и накапала в нее несколько капель лекарства, в котором важную часть составлял морфин, и, выпив и посидев несколько времени неподвижно, успокоенная, с спокойным и веселым духом пошла в спальню» (часть 6, глава XXIV).3 Так Анна приготовилась к встрече с Врон ским после тяжелого разговора с Долли о невоз можности гармонично соединить любовь к сыну с любовью к Вронскому. Страсть Анны почти упо добляется морфину: «так же, как прежде, одною любовью и привлекательностью она могла удержать его. И так же, как прежде, занятиями днем и морфи ном по ночам она могла заглушить страшные мысли о том, что будет, если он разлюбит ее» (часть 6, гла ва XXXII)4. Знаменитое сновидение-предсказание Анны, в котором «старичок-мужичок с взлохмачен ной бородой что-то делал, нагнувшись над железом, приговаривая бессмысленные французские слова», является после приема опиума: «она вернулась к се бе и после другого приема опиума к утру заснула тяжелым, неполным сном, во время которого она не переставала чувствовать себя» (часть 7, глава XXVI)5. Незадолго до этого Анна мыслит о том, что можно выпить всю склянку, «чтобы умереть», при этом она «с наслаждением» думает «о том, как он (Вронский) будет мучиться». Анна —воплощение любимых Толстым идей «живой жизни», «естествен ного эгоизма», которые так прекрасно и гармонично привели Наташу Ростову к неосознанному слиянию с «роевой жизнью». Ведь, как считает писатель, важно понять «не умом, а всем существом своим» правду «роевой» жизни и стать ее частью. Но в слу чае с Карениной, которая «слишком хотела жить», нарушена мера дозволенного. Эпиграф к роману, 1 Сорокии В. Dostocvsky-irip. - www.srkn.ru/texts/dostoevl.shtml 2 Батай Жорж. Литература и зло. М.: МГУ. 1994. С. 16. 3 Толстой Л. Н. Собрание сочинений в 22т. М.: Художественная литература, 1982. Т. IX, с. 228. 4 Толстой J1. Н. Указ. соч. Т. IX, с. 254. 5 Толстой Л. Н. Указ. соч. Т. IX, с. 346.