Попов, Г. П. Мурман : очерки истории края ХIХ - нач. ХХ в. / Г. П. Попов, Р. А. Давыдов ; Рос. акад. наук, Урал. отд-ние, Ин-т экол. проблем Севера. - Екатеринбург : Институт экологических проблем Севера, 1999.

ста даже прекрасный; с боков разные хлева, сараи, кладовые. Вой дя в дом, увидал большую комнату с городской обстановкой: на сте нах висели ружья, картины; на столах стояли бронзовые часы, су док и прочие предметы, обращающие на себя внимание, будучи встречены в такой глуши; финляндец предложил мне красного ви на, сигары, сыру. Отведав хорошего вина, посмотрел на ярлык — оказалось, норвежское. Попробовал сигар — оказались гамбург скими. Я просил колониста продать мне этих продуктов — он согла сился и повел меня в кладовую. Здесь были всевозможные товары: соль, свежая и соленая семга, красный товар, кильки, сардины, за консервированные в жестяных коробках бифштексы, котлеты и разные другие съедобные предметы” [49]. Жилище “среднестатистического” русского колониста, даже в конце XIX в. по сравнению с домами торгующих норвежцев и фин ляндцев выглядело весьма убого: “Перед входом стоит пристройка, служащая сенями, без пола и потолка. Вместо пола набросана ще па, или положено несколько досок для прохода в избу. В самой из бе посредине, по направлению к передней стене, положено 3—4 до ски, которые составляют пол. В одном углу у дверей стоит печь, сложенная из серого камня, смазанного глиной. От печки вдоль сте ны устроены нары, на которых лежат спальные принадлежности, как-то: постели, набитые оленьей шерстью, или оленьи шкуры, по душки; туда же укладывается и всякое другое имущество: одежда, сундуки, ведра, туеса, корзинки и пр. Такие же нары устроены по противоположной стороне избы и тоже загромождены разной рух лядью. У передней стены стоит стол, над ним устроена полка, на ко торой поставлены святые иконы. Потолков в таких избушках боль шею частью не имеется, — их заменяют крыши, которые для удер жания тепла в избушках сверху покрыты дерном”. Добротно пост роенных домов у русских колонистов было ничтожно мало. Напри мер, в колонии Рында в 1897 г. из 25 домов только три были пост роены более или менее прочно, а остальные — наспех, из брусьев, горбылей и толстых досок [50]. И без того небогатые крестьяне, отправляясь на Мурман с на деждой на правительственное “способие”, зачастую, в силу бюро кратических проволочек, так его и не получали и, не имея средств вернуться назад, впадали в полную и безысходную нищету. Они влачили полуголодное существование в землянках, внутри кото рых не было “ни ложки, ни плошки”, а снаружи — “ни кола, ни дво ра” [51]. Опустившиеся, спившиеся русские колонисты производили тя гостное впечатление. Любое сравнение с преуспевающими иност ранцами было не в их пользу. Любой россиянин, впервые попавший 44