Попов, Г. П. Мурман : очерки истории края ХIХ - нач. ХХ в. / Г. П. Попов, Р. А. Давыдов ; Рос. акад. наук, Урал. отд-ние, Ин-т экол. проблем Севера. - Екатеринбург : Институт экологических проблем Севера, 1999.

Возмущенный таким развитием событий, Фальковский впал в “буйство”. Жителям Керети, где, как он думал, проживали главные контрабандисты, он запретил ездить по селению на лошадях, “де лал им без всяких основательных причин оскорбления и устраше ния”, а по вечерам с обезумевшим лицом бегал по улицам и бил стекла в крестьянских домах “дубиною, которою всегда носил с со бой”. Понойского священника Фальковский “обругал скверными словами” [29]. Весной 1840 г. Фальковскому удалось приостановить движение на Мурманские промыслы крестьян трех уездов, чем он поставил промыслы под угрозу срыва. В конце концов у неподкупного исправ ника проявились явные расстройства психики. “Не предвидя никаких средств истребить найденного мною... злоупотребления, —писал он впоследствии, — я..., будучи раздражен грубостью и неповиновени ем подчиненных мне лиц, в Трех Островах заболел, где для спасения себя от крови, исколол сам себя, все жилье перочинным ножом” [30]. Будучи уже отстраненным от занимаемой должности и вынуж денный писать многочисленные объяснительные записки, он даже ими продолжал удивлять губернскую канцелярию: в одном из доне сений он назвал производившего над ним следствие кемского судью Дмитриева “холмогорским быком”; в другом донесении, оправдывая некоторую запущенность своей переписки с судьей Непениным, он заявил, что писал Непенину до тех пор, пока тот не умер, а “на тот свет” он никаких бумаг представить ему не смог. Решением палаты Архангельского уголовного и гражданского суда Фальковский как человек дерзкий, буйный и “к дальнейшему служению неблагонадежный” [31] был отстранен от занимаемой им должности; сведения по его делу в марте 1840 г. были направлены шефу жандармов А. X. Бенкендорфу [32]. Фальковский как-то вдруг “сломался” и стал ходатайствовать о снисхождении, прося принять во внимание его 35 лет беспорочной службы и 60-летний возраст [33]. Судьба же 10 тысяч пудов соли неизвестна; в процессе переписки о ней как-то забыли. Последними ее видели ненавистный Фальковскому судебный заседатель Дьяконов и становой пристав Тарасов, которые отправились в опечатанные Фальковским амба ры, чтобы выдать из них “рыболовные снасти и прочие принадлеж ности” идущим на Мурман промышленникам [34]. Но никакой ин формации о результатах их поездки в ГААО не сохранилось. Несколько лет спустя российское правительство, не имея ни возможности, ни желания бороться с контрабандным привозом со ли в Архангельскую губернию через Норвегию, узаконило беспош линный привоз иностранной соли во все становища Архангельской губернии “для облегчения бедных рыбопромышленников”. Легали 13