Художники - участники экспедиций на Крайний Север = Artists-participants of the expedition to the Far North : из собрания Музея-Архива истории изучения и освоения Европейского Севера Кольского научного центра РАН / [сост., ст., коммент.: Пация Е. Я., Шабалина О. В.]. - Санкт-Петербург : ГАМАС, 2008.

Российские экспедиции на Севере / Чарнолуский В. В. Рис. 17 Притча о толстой и тощей корове возродившаяся в с. Семже за чайным столом одного из поселян. 16/IX (надпись в левом нижнем углу: «Пьет 21 чашку без половинок, а шаньги ест по половинкам; в правом нижнем углу: «Пьет только половинками, а шань ги кушает только целыми»; в левом верхнем углу: «Семжа») Fig. 17 A parable about fat and lean cows revived in Semzha village at the tea table of one of the villagers. 16/ IX (written in the top left corner: "Has 21 cups of tea without halves but eats shangas (flat cakes with filling) in halves", in the right bottom corner: "Drinks but in halves and eats shangas only whole"; in the top left comer: "Semzha") Чаепития, доходящие подчас до «безу мных», угощения (иногда на грани обжорства) - одна из сквозных тем рисунков Чарнолуского (рис. 17, 21, 25, 26, 30), что вполне соотносимо с экспедиционными воспоминаниями этногра фов и фольклористов, работавших на Русском Севере. Б. М. Житков писал в начале XX века о своих впечатлениях путешественника по Канину Носу: «Крестьяне приморских сел и деревень <... > живут очень достаточно. Просторные избы, <. ..> обилие домашней утвари - самоваров, посуды, пуховиков, ручников - даже в домах крестьян среднего достатка; хорошее платье и прекрасная разнообразная пища при постоянном чаепитии - свидетельствуют о таком материальном положе нии, которое и сравнимо быть не может с поло жением крестьян центральной или черноземной полос России» [Житков 1904: 82]. К 1922 году, судя по рисункам Чарнолуского, при общем изменении политической и экономи ческой ситуации, такой критерий уровня жизни, как «постоянное чаепитие» по-прежнему был актуален. Кроме того, чаепитие с местными жи телями - очень удобная (и продуктивная!) ситуа ция для работы этнографов-полевиков (профес сиональных слушателей). Впрочем, Чарнолуский скорее обращает внимание на другие - матери альные - последствия бесконечных угощений. На рис. 17 наиболее отчетливо представлена экспеди ционная пара «толстый и тонкий»; комплекция «толстого» (как результат поедания им шанег целиком) уже не позволяет ему сидеть. Под влиянием ли собственной эрудиции или книжной культуры местных старожилов, Чарно луский трактует чаепитие как возрождение «в с. Семже за чайным столом одного из поселян» Рис. 17. The tea drinking parties treats sometimes get ting "mad" (sometimes - on the verge of gluttony) is one of threads of Charnolusky's drawings (fig. 17, 21, 25, 26, 30), which is quite comparable with expedition memoirs of ethnographers and special ists in folklore who worked in the Russian North. B.M.Zhitkov wrote in the beginning of the XX-th century about his impressions of traveller along the Kanin Nos: "peasants of seaside villages <...> are quite well-off. Spacious log houses <.. .> abundance of house utensils - samovars, dishes, down-padded coats, towels - even in houses of peasants of moderate means; good clothes and fine various food with con stant tea drinking - testify to such financial position which just cannot be compared with the situation of peasants of central or black earth zones of Russia" [Zhitkov 1904: 82]. By 1922 judging by Charnolusky's drawings, at the general change of political and economic situa tion such criterion of living standard as "constant tea drinking" was still relevant. Besides, drinking tea with local residents is a very convenient (and productive!) situation for work of ethnographers- field-researchers (professional listeners). However, Charnolusky rather pays attention to other - material consequences of endless treats. Fig. 17 in the most distinct way presents the expedition pair of "fat and lean"; the build of the "fat" (as a result of his eating shangas (local cakes with filling) whole) does not allow him to sit any more. Whether under the influence of his own eru dition or book culture of local old residents Char nolusky interprets the tea drinking as a revival "in the village of Semzha behind the tea table of one villager" of the parable of "fat and lean cows". In the known bible plot it is the question of how Joseph interpreted Fig. 17. I it)