Орешета, М. Г. Рыбачий / Михаил Орешета. - Санкт-Петербург : Нестор-История, 2014. - 261, [1] с. : ил., карты, портр. - (Осиротевшие берега).

— Так-так, —Соломонов осмотрелся, —вот за этими камнями мы прятались. Здесь воевать было удобно, пока миномёты не по­ явились, а вот выбраться отсюда невозможно. Это была ловуш­ ка, и просто удивительно, как некоторые ребята прорвались, но я к этому времени, считай, был убитый. В седловинке много осколков от снарядов и мин. За камнем мы находим полуистлевший солдатский ремень с пряжкой. А Ни­ колай Васильевич не унимается: — Где же, где же мой камень? Помню, валун такой был, белым мне показался почему-то... Ветеран забрался на скалу и буквально сбежал оттуда. — Вот он! Вот здесь смертушка меня поджидала! Соломонов склонился к камню и больше ничего выговорить не мог... В Мурманске и Череповце жили два бывших разведчика-се- вероморца. Официально, по документам, они до сих пор числятся «без вести пропавшими». В военном ведомстве страны нет почему- то закона, на основании которого можно было бы привести доку­ менты в соответствие с жизнью. В сорок третьем родные Соломонова получили «похоронку», а его фашисты вылечили и направили в лагерь военнопленных, что располагался в Рованиеми. Там он работал до 44-го года. В 44-м пленных на пароходах перевезли в Голландию, затем была Германия. — Самое страшное —это концлагерь в Финляндии, —вспоми­ нал ветеран. —Днями мы работали, нарезали чурки для паровых ав­ томобилей, а вечером охрана запускала в лагерь всяких отщепенцев и те издевались над людьми: били, унижали, калечили, убивали... Что-то нечеловеческое и даже не звериное было в поступках этих извергов. Я поражался: обыкновенные ведь люди, но убива­ ют и тут же возвращаются домой к своим жёнам, детям... живут... спят... едят... Освобождение нашими войсками в 1945-м, и сразу —в филь­ трационный лагерь. После тщательной проверки —вновь в армию, где прослужил до 47-го года. В сорок седьмом был демобилизован и вернулся домой. Пришёл под вечер. Постучал в окошко. Увидел лицо матери. Услышал родной голос: — Вам кого? Кто вы? — Мама, это я, Коля... — Наш Коля погиб в сорок третьем. Не береди душу, солдатик. Обезображенное осколками и контузией лицо сына мать не уз­ нала и прикрыла окошко. 156