Орешета, М. Г. Серебряный ручей / М. Г. Орешета. – Мурманск : Север, 2001. – 127 с. : ил.

И вдруг... Мария шла к реке с кадками и коромыслом. Было очень далеко и в сумерках плохо видно, но Михаил знал: это она! Его сердце билось учащенно, кровь прильнула к лицу. Девушка остановилась рядом с мужчиной, который рубил прорубь. Опустила на лед кадки и пошла в ту сторону, где находился Михаил, но потом резко остановилась и долго стояла, не двигаясь. Будто оступилась и не может подняться. Домой Михаил вернулся через четыре дня. Без добычи. Отцу сказал: - Зверь-то есть. У Кривого ручья да мыса Черного следов оставлено много. С солнцем поселюсь на Крутой lope, промыслом поживу. - В добрый час, - ответил отец. Весь февраль юноша жил на тоне. Ставил привады, ходил по следам россомахи. Но все это ближе к пожне в Разиновой пустоши. Он знал, что Тюттерины приедут за сеном. Так и вышло. В самом конце месяца со стороны Кузомени показались две оленьи упряжки. Михаил хотел было на некоторое время задержаться в лесу, а потом выйти на пожню, но желание увидеть Марию оказалось сильнее, и он тут же пошел берегом навстречу. У избы на тоне Пахомовка остановился. Здесь Тюттериных и встретил. Увидев его, брат Марии, ехавший в первой упряжке, придержал оленей. - Здоров будешь, Михайло. Как промысел? - Две лисы, россомаха да птица разная, - отвечал Михаил, а сам, не отрываясь, смотрел на девушку, сидящую во второй упряжке. - Яснее ясного, - весело подытожил Тюттерин, проследивший за взглядом собеседника. Пугнув хореем оленей, он крикнул сестре: - Я - на пожню! И они остались одни. Одни среди снегов и тоневых избушек, нанизанных, как бусинки, на берег. Мария сидела на нартах. Душа Михаила рвалась к ней, а ноги не повиновались, они были тяжелыми и чужими. 20