Орешета, М. Г. Порт-Владимир, мы верим в твое возрождение / М. Г. Орешета. – Мурманск : Север, 2009. – 108, [3] с. : ил., карты, портр. – Вторая кн. из серии «Осиротевшие берега».

Руководитель Мурманской региональной писательской органи­ зации Михаил Григорьевич Орешета - организатор и вдохновитель таких поездок. Он вовсе не портвладимирский, но полюбил это место, «вписал в свою душу». Не раз выступал в местной печати с расска­ зами о судьбе, об истории Порт-Владимира, о сегодняшнем его унылом состоянии. Ведь посёлок был когда-то одним из центров ры- бодобычи и рыбопереработки. Потом гражданских оттуда выгнали военные, а затем и сами североморцы ушли, оставив после себя уродливые пятиэтажки, казармы, несметное количество каких-то же­ лезяк, проводов, ящиков и досок. Всё это гниёт, превращается в труху. Так вот, писатель, историк, публицист и поисковик Михаил Оре­ шета занялся историей Порт-Владимира. Нашёл много интересных данных о дореволюционной истории посёлка, о том, что это место называли когда-то совсем по-иному - Гяркетики. Это имя потом упростили, стали называть Еретики. Был здесь первый в России китобойный завод. Были и церкви. По данным М. Орешеты, в годы Великой Отечественной войны в Порт-Владимире был госпиталь. Умиравших от ран воинов хоро­ нили на острове Могильном. Вполне вероятно, что среди похоро­ ненных тут есть участники печально памятного Пикшуевского десанта 1942 года, когда погибли сотни русских героев. Так думает Михаил Григорьевич, и, похоже, он близок к истине. Никогда не забуду, как шёл по посёлку Порт-Владимир в на­ правлении «Того» залива и встретил Фешку Михеева. Собственно, он для меня был дядей. Но почему-то все его звали Фешкой. Мы остановились. Под мышкой левой руки у Фешки был маленький деревянный гробик, раскрашенный красной краской, как когда-то раскрашивали самодельные чемоданы. - Что это? - с опаской спросил я. Фешка ответил невозмутимо: - Да вот, пока отлив, несу на Могильный хоронить своего сына. Я онемел от ужаса. Гробик был малюсенький, скорее всего там лежал младенец, проживший, наверное, несколько часов. С Фешкой никого не было, он был один. Уже теперь я думаю, что жена его была в больнице, что, возможно, младенец умер при родах. Тогда по малолетству своему ничего этого и представить себе не мог, был ошарашен будничностью происходящего, спокойным тоном Фешки, несущего под мышкой своего мёртвого сына. Мне даже не пришло в 45