Орешета, М. Г. Потерянная Родина : [рассказ] / М. Орешета // Площадь Первоучителей : литературно-художественный и общественно-политический альманах / Мурм. орг. Союза писателей России. – Мурманск, 2005. – № 5.

кихлюдей потчевать. С порытой имели мы грамоты охранные от Иоанна Васи льевича, Бориса Годунова и последних самодержцев. На реке Лоте, в Суоникюля, предки наши жили, там и могилы их остались. Мой дед, Онисий, в ратниках на Варанге в Валитовой крепости за честь Руси стоял. Ему и приглянулось место это у святого Трифонового ручья». Ирья поднялась с кровати, машинально, думая о другом, привела себя в порядок; размахивая руками, прошлась по комнате - таким образом, да ещё прогулками на природе, она поддерживала свой жизненный тонус. Успокаивая сердцебиение, присела у семейной реликвии - стола, подаренного ей родите лями на свадьбу в 1917 году. Провела рукой по потрескавшейся столешнице и вновь перенеслась мыслями в Печенгскую губу. О том, что она будетженой Ивана Богданова, знали все, и говорили об этом стех пор, как Ирья себя помнит. Жили Богдановы на восточной стороне залива в деревне Пароваара в большом рубленом дом, возле которого стоял колодец под козырьком. У колодца она и увидела впервые своего суженого. Было это года за три до революции. Зимой отец взял её с собой на рыбалку в губуАмбарную. Там у них стояла кувакса. Переехали на оленях через залив. Отец, пряча улыбку в усы, сказал: — Вот, Ира, что: давай воды испьём. Втакой холод ей совсем нехотелось пить, да и батька вряд ли жаждой маял ся, просто захотел её с Иваном познакомить. Остановились у колодца. Отец завозился супряжью. Тут и появился Иван — небольшого роста, кожаные сапоги гармошкой, кафтан нараспашку, от пуго вицы цепочка тянется, — знать, при часах. Но больше всего Ирью поразила широкополая фетровая шляпа. Явно счужой головы, она висела почти на носу. Ирья фыркнула —и к отцу. — Поехали, уж, путь-тодалёк. Осенью 1917-го в церквиАпостола Андрея Первозванного и святителя Ни колая Чудотворца они повенчались. Зиму прожили в Пароваарах, а по весне перебрались в бухту Лиинахамари, на свои хлеба. Богдановыжили не бедно. Отделившись от отца, Иван получил в наследство ёлу, рыболовные снасти, десяток овец, корову и 160 оленей, которых, вместе с оленямидругих владельцев, летом выпасали на полуостровах Средний и Рыба чий, а на зиму перегоняли в Печенгские тундры. Вте времена в Лиинахамари проживало ещё несколько семей русских, фин нов, карел. Ладно жили. Помогали друг другу в промысле, делились опытом. Формировалась русско-финско-карельская топонимика окрестных мест. Озе ро, расположенное с западной стороны бухты, русские называли Ручьевое. Финны — по-своему, Пуро-ярви. Озеро с северной стороны от бухты по-рус- ски звучало Луговина, финны на свой лад называли его Кентте-ярви. Вместе, где ручей из этого озера впадает в залив, ижили почти вселиинахамарцы. У их посёлка даже название было своё - Люунахамари. Ближе к Печенге, по той же стороне залива, находилась караульная изба русской таможни. Говорили, что она существовала очень давно, ещё сдопетровских времен. В 1917году вРоссии что-то произошло. Подробностидо жителей посёлка не дошли, но люди начали поговаривать о войне. Через какое-то время появились 217