Орешета, М. Г. Партизанскими тропами Заполярья / М. Г. Орешета. – Мурманск : Издательско-полиграфическое предприятие «Север», 2002. – 89, [1] с. : ил.

плащ-палатками, присыпанный снегом, он лежал на ветках хвои, постеленных на лыжи, и глядел из-за камней в прогалины между деревьями, откуда могли появиться враги, до тех пор пока не впал в забытье, Потом очнулся. То ли от долгого лежания, то ли от раны весь правый бок у него онемел и мучительно ныл. Во рту было сухо и горько. Игумнов не знал, сколько времени прошло, пока он был в забытье. Когда приподнял голову, в глаза ударил свет падающей ракеты, В лесу светало и становилось серо, наступал обед. Превозмогая боль, Игумнов приподнялся на локтях и увидел Сычкова, - Слушай, Иван, - скорее захрипел, чем заговорил он, когда Сычков на четвереньках подполз к нему. - Есть последний шанс. За нами крутой обрыв и речушка, немцев там мало - уходите! Должен же кто-то предупредить отряд. Сычков неловко прижался губами к холодной жесткой и колючей щеке Игумнова. И были в этом прикосновении и суровая мужская любовь, и солдатское чувство благодарности, и клятва отомстить. Затем Сычков вернулся к Воронько, они зарядили еще один диск к автомату, собрали три гранаты и положили все это рядом с Игумновым. После этого ползком, скрытно подобрались к самому краю обрыва. Подождали, когда к ним подойдут Митяев и Маничев. Все четверо встали на лыжи и молча, без единого выстрела, ринулись друг за другом по обрывистому спуску. Некоторое время немцы, ничего не понимая, обалдело глядели на них. Этого времени хватило, чтобы три человека успели скатиться за речушку, перемахнуть ее и скрыться в прибрежных кустах. Четвертый - Маничев - замешкался на подъеме - лыжа попала меж ветвей, Каратели опомнились, загалдели и открыли огонь. Маничев взмахнул руками и, подминая кусты, упал в снег. После того как, прикрывая Сычкова, Игумнов выпустил из автомата почти всю обойму, он снова обессилел и не заметил, что на какой-то миг впал в забытье. Когда в глазах прояснилось, кругом стояла тишина. Игумнов понял, что остался на поле боя один и, кроме него, раненого, некому задержать немцев и помочь уйти Сычкову. Теперь вся его жизнь сосредоточилась на одном: только бы не потерять сознание, сохранить силы для последнего боя... Истекая кровью, он все-таки выпустил несколько очередей, хотя знал, что теперь ни в кого уже не попадет. Просто надо было отвлечь немцев от Сычкова, показать, что жив, что сопротивляется... 17