Орешета, М. Г. На житейских перекрестках / Михаил Орешета ; [предисл. Виктора Тимофеева]. – Мурманск : Мурманское издательско-полиграфическое предприятие «Север», 2011.

- Я пойду пешком. Похороны. Офицер молча пожал руку, попросил: - Одного солдата возьми с собой. И он тоже на похороны, у парня мама умерла. Третьим изъявил желание идти молодой оленевод. Военные уехали. Мы остались у застрявшего вездехода втроём. Стали упаковываться, и тут всплыл злополучный ящик тушенки, который прапор щик просил передать своей подруге, живущей в Мурманске. Что делать? Оставить - своруют даже здесь, в безмолвии гор. Со вздохом сую ящик в рюкзак. И мы пошли. Наста нет, дороги нет, метёт пурга и - почти пятна дцать километров впереди. Первым стал сдавать солдатик. Всё тяжелее и тяжелее он поднимался после привалов. Оленевод шёл молча, но с трудом. Дошло до того, что вначале пришлось ругаться, а потом и пускать в ход пинки. Вещмешок сол дата перекочевал мне на шею. Мы еле двигались. Часам к двум ночи добрались до спуска к Пьяному ручью и наконец уви дели первый огонек у КПП на реке Титовка. Там ожидалось тепло и связь. Но лучше бы его не было, того огонька! Сколько путников погибало, не до ходя до цели считанные метры! Когда видишь цель, пропадает сила воли, организм расслабляется. Так получилось и у нас. Мои попутчики завалились на снег и ни гу-гу. Я их толкал ногами, бил ладонью по лицам, а они лежали и мило улыбались. Умаявшись, прилёг рядом. На минуту прилёг и сразу почувствовал блаженство: гудевшие от усталости ноги стали лёгкими, отошли плечи, руки теплом овеяло, в пу шинку тело превратилось и полетело, полетело. Оттуда, сверху, я вижу, что всех нас занесло снегом, и мне радостно от этого. Улетаю, улетаю, и вдруг - голос Володи Смирнова: - Старик, мы должны проститься. Ты что, Миша? Я встрепенулся. Тяжесть вернулась в тело, стало холодно. С трудом вы брался из-под снега. Осмотрелся. Ребят полностью замела пурга. Не знаю, откуда силы взялись. Я их бил и гнал к КПП с таким остервенением, что они подчинялись мне, как автоматы. С трудом добравшись до Новой Титовки, мы сутки проспали в квартире у мичмана Саши Мирового. Так Володя спас мне жизнь, и я выполнил его последнюю просьбу - мы простились. Вспоминая те дни, часто думаю: остался бы он жив, если бы все сложи лось и мы вместе поехали на Рыбачий? Наверное, да. Смирнов любил Рыба чий, и он его тоже. Когда встал вопрос о сооружении надгробия на могиле 38