Орешета, М. Г. На житейских перекрестках / Михаил Орешета ; [предисл. Виктора Тимофеева]. – Мурманск : Мурманское издательско-полиграфическое предприятие «Север», 2011.

- Это Верин, а у ней их четверо. - Мария, Христа на тебя нет, отпусти ему хлеб. - Ага! - встала в позу «руки в боки» Мария. - А как я буду отчитываться? - Да не собачься! - крикнул кто-то бойко. - Мы тебе возместим, правда, бабоньки? - Возместим, возместим, - послышалось с разных сторон, и тут же на прилавок стали поступать яйца. От кого одно, от кого два. Мария достала из-под прилавка новую авоську, сложила в неё хлеб, подала мне. - Не тужи, казак, атаманом будешь... На второй день страшно не хотелось идти в школу. Казалось, только по кажись на порог, как тут же буду высмеян острыми на язык одноклассни ками. К счастью, опасения не оправдались, но чувство обиды продолжало терзать душу, и на очередном уроке я доверил своё горе бумаге. «Дорогой Никита Сергеевич! Пишет Вам из села Великая Загоровка...» В письме рассказал про случай в магазине, про то, что у мамы от работы на уборке свеклы полопались и кровоточат ладони рук, что мы сами по строили футбольное поле, но дядя Саша спилил ворота. Мы ещё построили, он опять спилил. Завершалось послание пожеланием генсеку самому постоять в очереди за хлебом в обмен на яйца, а заодно и послушать, что о нём говорят в мага зинах. В те годы ещё можно было отправлять письма в виде фронтовых тре угольников, и мы умели это делать. Треугольник с наклеенной маркой уле тел в Кремль и скоро был забыт. Прошло дней двадцать. Идёт урок. Екатерина Яковлевна сеет у доски разумное, вечное - и вдруг стук в дверь. Учительница, не прекращая гово рить, выходит. Через минуту возвращается. - Михаил Орешета, выйди, пожалуйста. В коридоре стоит высокий мужчина в сером пальто и каракулевой шапке. Лицо шершавое, матово-голубые глаза смотрят с нескрываемым лю бопытством. - Пойдём, - сказал пришелец и хлопнул меня по плечу. Стало как-то неуютно, точь-в-точь как тогда, в магазине. Пришли в сельский совет. Председатель уступил свой кабинет. Голубо глазый открыл застёжки тёмно-коричневого кожаного портфеля. Достал стопку бумаг, ручку-самописку. Скрестил на столе ладошки рук и уставился взглядом в окошко. Я тоже посмотрел. Ничего там не было, кроме тонких стволов деревьев, которые были посажены нами, когда учились в первом классе. 10