Орехова Е. А. Репрессии 1930-х гг. и колонии Мурманского берега // Проблемы истории массовых политических репрессий в СССР. 1953-2013 : 60 лет без Сталина. Осмысление прошлого советского государства : материалы VIII Международной научной конференции. – Краснодар : Экоинвест, 2013.

том числе семь финских и один норвежский. Делопроизводство в финских колониях, а затем и колхозах, еще в нач. 1930-х гг. велось на финском языке.[2] До нач. 1930-х гг. жители Западного Мурмана сохраняли связи с Финляндией и Норвегией, чему способствовала традиционно «прозрачная» граница на этом участке. У многих за рубежом оставались родственники, туда нередко отправлялись за отсутствующими в СССР товарами. Разрушение традиционного уклада жизни, а вместе с ним и хозяйства колоний активизировалось с началом принудительной коллективизации. Следует отметить, что организация промысловых объединений считалась весьма желательной и до революции, и в 1920-х гг., однако решение всегда отдавалось на волю самих промышленников. С коллективизацией начались аресты единоличников и раскулачивание. Одним из основных признаков кулака на Мурмане для советских властей было привлечение к промыслу наемной рабочей силы или промысел на паях. Так, хозяйство колониста И. Хейкинена было отнесено к кулацким потому, что он, кроме домработницы, «держал в работниках мальчика подростка», нанимал рабочую силу «без необходимой потребности обслуживания хозяйства, с целью извлечения нетрудовых доходов, особенно во время промыслового сезона». К кулакам были отнесены и три брата Никконена. Хюге Никконен брал на борт пайщиков, с которых получал плату за амортизацию ёлы (промысловое судно), кредитовал колонистов деньгами под проценты. Два других брата Никконена (Август и Франц), также использовали наемный труд в своих хозяйствах. Отметим, что привлечение пайщиков или издольщиков для промысла на судне и орудиями хозяина, получавшего долю прибыли за их использование, для Мурмана была традиционной. Причины использования наемной рабочей силы власти не интересовали, хотя часто это была вынужденная мера. Так, Ф. Никконен нанимал людей на сенокос, чтобы прокормить единственную корову – его семья состояла из трех человек, один из которых был нетрудоспособен. И. Хейкинен держал прислугу из-за болезни жены. [1, с. 213] Процесс раскулачивания и выселения кулаков происходил одновременно. Он начался с