Давыдов Р. А. Норвежские колонисты на Мурмане 1860-1940 / Давыдов Р. А., Орехова Е. А. // Оттар : научно-популярный журнал Музея Университета Тромсе, Арктического Университета Норвегии. – 2017. – № 1 (314).

22 человек. Из 33 семей 20 были чисто норвежскими, в остальных среди членов семьи были финны, карелы и русские. Большая часть мурманских норвежцев (21 семья – 113 человек) жила в колонии Цып-Наволок, центре единственного в СССР национального норвежского сельсовета. Три семьи – потомки Эриксена, по-прежнему жили на о. Кильдин. В нач. 1931 г. в Цып-Наволоке был организован единственный в СССР норвежский рыбацкий колхоз «Полярная звезда». На 1 января 1932 г. в нём состояло 22 хозяйства из 44 членов, в том числе 9 женщин. Работа колхоза была признана эффективной – в промысловый сезон 1931 г. члены колхоза добыли в среднем по 146 центнера рыбы на ловца. До коллективизации добычи на одного ловца было значительно меньше – 50-60 центнеров. В Цып-Наволоке действовала 4-летняя школа. В отличие от других школ Полярного района обучение там велось только на русском языке, поскольку не смогли найти учителя-норвежца. В 1920–1930-х гг. национальные колонии Мурмана утрачивали свой облик, причем этот процесс постепенно ускорялся. Массовый приток населения на побережье размывал этнический состав колоний. В ранее преимущественно финских и норвежских селениях появлялось все больше выходцев из других районов СССР. В результате ликвидации свободной торговли и создания колхозной системы разрушалось традиционное хозяйство колонистов, ориентированное на самообеспечение. Семья норвежских колонистов Эриксенов, июль 1927. Фото: из собрания профессора Евгения К. Суворова. Институт ихтиологии и гидробиологии, кафедра биологии почв С.-Петербургского университета. «при непременном условии изучить русский язык». Но не указывались ни сроки, ни должностные лица, которые контролировали бы выполнение этих обязательств, ни санкции к нарушителям. Рост сепаратизма в Финляндии, агрессивная хозяйственная деятельность норвежских промышленников, преобладание на пограничном Западном Мурмане колонистов нерусского происхождения побуждали российские власти и общество воспринимать их как угрозу для возможного отторжения региона от России. Впрочем, на повседневной жизни большей части норвежских колонистов это сказывалось мало – местные власти реагировали лишь на самые вопиющие случаи нарушения закона. После российской революции 1917 г. часть норвежцев вернулась в Норвегию, но большинство осталось в своих колониях и стало советскими гражданами. К сер. 1920-х гг. советские власти смогли установить действенный контроль на границах, и связи между родственниками стали прерываться. Норвежские колонисты, оставшиеся в СССР, сохранив свои культурные и национальные особенности, успешно вписались в советскую социально-экономическую и политическую систему. Однако, несмотря взаимную лояльность и декларируемый интернационализм, советские власти не избавились от традиционно подозрительного отношения к «нерусским» колонистам. Примечательно, что хотя проекты колонизации в 1920-1930-х гг. предполагали возможность участия в ней иностранных «рабочих из стран капитала», исключение делалось в отношении финнов и норвежцев. По Всесоюзной переписи 1926 г. в СССР проживало 259 норвежцев – 95 в городах и 164 – в сельской местности. На территории Мурманского округа проживало почти всё сельское норвежское население СССР – 175