Давыдов Р. А. Норвежские колонисты на Мурмане 1860-1940 / Давыдов Р. А., Орехова Е. А. // Оттар : научно-популярный журнал Музея Университета Тромсе, Арктического Университета Норвегии. – 2017. – № 1 (314). – С. 16-23.

16 Руслан А. Давыдов, Екатерина А. Орехова Официальная колонизация Мурманского берега (Мурмана) – северного побережья Кольского п-ова, началась с Высочайше утвержденного Положения Комитета министров Российской империи «О дозволении норвежцам переселяться в бывший Кольский уезд Архангельской губернии» от 31 августа 1860 г. Норвежские колонисты на Мурмане 1860–1940 Оттар 314 – 2017 (1): 16–23 Э то стало началом 80-летней истории колонизации, характерными чертами которой стали многонациональность и многоконфессиональность. Колонисты- иностранцы появились в России в середине XVIII в., и хотя к сер. XIX века от приглашения переселенцев из Европы российские власти практически отказались, разрешение норвежцам поселяться на Мурмане стало продолжением уже существовавшей практики. Здесь следует внести ясность в вопрос о терминах «колонист» и «переселенец», которые в России сер. XIX в. имели совершенно определенное юридическое значение. «Переселенцами» являлись российские подданные, переселявшиеся внутри России, иногда даже в пределах одной губернии, что регулировалось Уставом о благоустройстве в казённых селениях. Переселенцам предоставлялись льготы: освобождение от уплаты налогов на 8 лет, уплаты недоимок и рекрутской повинности, предоставление денежной ссуды и некоторые др. «Колонистами» являлись выходцы из иностранных государств, принявшие подданство Российской Империи и занимавшиеся земледелием или связанными с ним ремеслами. Обязательная связь колонистов с земледелием подчеркивалась в регулировавшем их деятельность документе – Уставе о колониях иностранцев в империи. В 1876 г. оседлое население Мурмана стало официально называться и переселенцами, и колонистами, но к этому времени, в результате реформ, значение обоих терминов утратило прежний смысл. Жители Финнмарка были хорошо знакомы с Мурманским берегом, несмотря на распространенные в Норвегии представления о резком ухудшении климата к востоку от Варангерского залива, миф о «русской угрозе» и опасения перед русскими властями. На Западном Мурмане они вели морские промыслы, заготовляли сено и лес на дрова (в Финмарке всегда ощущался острый дефицит дров). Во второй половине 1850-х гг. несколько семей жителей Южной Норвегии – «искусных земледельцев», изъявили желание поселиться на Мурмане. Подобные обращения нашли поддержку со стороны Г.А. Мехелина – генерального консула России в Норвегии (1850-1869). Он предложил для начала поселить в местности Мотка «от 10 до 20 семейств рыбаков и подчинить их надзору способного и честного чиновника». Там, по его мнению, была достаточно глубокая и обширная гавань и, со временем, могла бы развиться торговля. «Нет ничего удобнее, - писал он, - как население предполагаемой колонии норвежскими выходцами, из коих некоторые изъявят готовность водвориться в России. Но с другой стороны, если правительство присваивает будущей колонии особую важность, как крайнему пограничному пункту империи, и по назначению ее быть рассадником нашего морского искусства, то, без всякого сомнения, было бы разумнее водворить здесь исключительно русских». Очевидно, Г.А. Мехелин не хотел брать на себя ответственность за возможные негативные последствия от поселения на Мурмане иностранцев, и предложил начальству сразу два взаимоисключающих решения данной проблемы – на выбор.