Никонов, С. А. Церковно-конфессиональные культуры на Европейском Севере: "В том... и вкладная дана" - к вопросу о выявлении типических черт в выдаче вкладных грамот монастырем вкладчикам в XVI-XVII вв. : (на материале вкладной книги Кандалакшского Пречистенского Монастыря) // Живущие на Севере: опыт и прогнозы / Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т. – Мурманск, 2008.

свидетельствам, в качестве вкладчиков фигурируют крестьяне Кандалакш ской волости и старцы самого монастыря. Во вторую группу, соответст венно, войдут те случаи, когда вклад передавался от лиц проживавших в других городах и селениях Севера и Центра России. Наконец, в третью группу, войдут все те случаи, когда мы не можем определенно сказать, где находилось место жительства вкладчика. Обратимся к первой группе вкладчиков. К числу записей о вкладах поступавших от кандалакшских крестьян и монахов могут быть отнесены 7 из 25 записей. Три наиболее ранние из них относятся к 1591/92 г. и явля ются вообще самыми первыми упоминаниями о вкладных грамотах в кни ге. В этих трех случаях вкладчиками выступают - Нефед Стефанов сын, Василий Григорьев сын и Исаак Васильев сын. Записи, при этом, прямо не конкретизируют того, что они жили в Кандалакше. Отсутствие писцовых описаний по Кандалакшской волости за вторую половину XVI в., также не позволяет со всей определенностью утверждать то, что они проживали в волости.1 Тем не менее сама разновидность вклада, а им здесь выступал труд вкладчиков, позволяет предположить, что трудиться на монастырь они могли только в самой волости, даже если они и не были ее коренными обитателями. Поясним высказанное предположение. Дело в том, что в тех случаях, когда вкладом выступал сам труд вкладчика, а не какой-либо ма териальный предмет, вкладная запись дает пояснение о том, где конкретно происходило «вложение» труда вкладчика в монастырское дело. Чаще все го это было участие вкладчика в работах на Мурманском рыбном промыс ле . Если же труд вкладчика использовался на монастырских соляных вар ницах, то и тогда в записи следовала конкретизация того, что работник «сено косил», «дрова возил» и т.п. в монастырском усолье3. Помимо этого, записи о вкладах трех названных крестьян, являются вполне типичными и соответствующими другим подобным записям о Материалы писцового описания Кольского полуострова за вторую половину XVI в. сохранились в отрывочном виде. Так, на сегодняшний день известны две «сотные» грамоты, составленные писцами Я. Романовым и Н. Пятуниным в 1563 г. на волости Варзуга и Кереть. Несколько «сотных» грамот связаны с писцовым описанием края в '574-75 гг. В. Агалиным и С. Соболевым. Это грамоты по волостям Терского берега (Варзуга и Умба) и волостям западной части Кольского полуострова (Кереть и Ковда) (Васильев Ю.С. Поуездный указатель материалов писцового делопроизводства по Северу России // Крестьянство Севера России в XVI в. —Вологда, 1984. - С. 181; Ушаков И.Ф. Источниковедение истории Кольского Севера... —С. 419—422; Писцо- ^ вые книги Русского Севера. - М., 2001. - Вып. 1. —С. 287). Гак, в 1646/47 г. один из постоянных вкладчиков, кандалакшский крестьянин Иван Кузаранда, работая от монастыря на Мурманском рыбном промысле кормщиком, пе редал обители свой «верхонок» (деньги, идущие сверх оговоренной оплаты) размером з в 1 рубль (Вкл. кн. - Л. 166). Тот же Иван Кузаранда, согласно вкладной записи, датируемой 1 апреля 1649 г., в «Колвицком усолье конюшил». За эту работу крестьянин получил 1 рубль, который и передал в качестве вклада в монастырь (Вкл. кн. - Л. 169). 133